Вдохновение ада. Илья Бирюков
с женой. Он, конечно, испытывал большой дискомфорт и сильное любопытство, но назло хотел выждать, чтобы ситуация усугубилась еще более. Вообще он не раз специально бездействовал тогда, когда остальные бы пытались выгадать себе что-то, и поэтому Фебина часто не понимали. А он чувствовал какой-то шик от этого просаживания шансов, которые ему давала жизнь, иногда с довольной усмешкой, иногда с презрительным раздражением. То ли это была странная форма гордости, то ли чувство бессмысленности жизни, то ли все это вместе, а может, что-то совсем иное, но это было характерной чертой Фебина.
Это был врожденный элемент его психики, и он не перенимал эту деталь ни из жизни, ни из книг. Он не возводил это качество сознания в какой-нибудь принцип или идею, просто черта эта была присуща ему и больше ничего.
Фебин был любознательным, правда любознательность эта периодически иссякала, а потом вдруг опять восстанавливалась в прежнем объеме. Да, со своей судьбой он часто экспериментировал, и бывало, негативный опыт он ценил больше, чем свое благополучие.
Собственно, и в этот раз получилось нечто похожее. Конечно, он был еще молод, чтобы сильно дорожить чем-то, но дело было не только в этом. Фебин был человек ищущий, и он искал, конечно, не только опыт сам по себе, но и абсолютную красоту, не только в себе, но и в мире вообще.
Нельзя сказать, что он в это верил, и даже не очень-то понимал, что это вообще, но к этому он стремился… Иногда, впрочем, путь не менее важен, чем сама цель, да и чтобы найти, нужно идти…
Но особенно Фебин искал красоту в искусстве. Конкретнее – в стихах и музыке. И в свободное время рождались новые рифмы, которые ложились на аккорды электрогитары.
Фебин был гитаристом в малоизвестной рок-группе. Он с утра до вечера извлекал бы нужные колебания звуковых волн, перебирая струны, и складывал бы строфы из подходящих слов, но так как прожить на это творчество было невозможно, поэтому он работал кровельщиком.
5
Спустя неделю или около того, после того как Сияна второй раз посетила книжный магазин, тот день – начался. Она встала с чувством небольшого праздника, ничем не обусловленного, и нервного волнения, граничащего с раздражением.
Сияна тоже была натура творческая, и она не только интересовалась поэзией других авторов, но иногда писала и сама, правда пока писала в стол. Она, конечно, хотела дописать и опубликовать томик стихов, но пока не слишком спешила, довольствуясь тем, что Фебин ее хвалил и еще некоторые знакомые.
Так вот, в этот день Фебин работал, а у Сияны был выходной. И после этого празднично-подозрительного утреннего настроения днем сердце девушки резко впало совсем в другое состояние – глубокую, медленную, обволакивающую, пьянящую тоску. Из тоски этой стали рваться наружу словосочетания и образы, которые наконец пробились и оформились в такое вот стихотворение:
Я закрывала легкие глаза,
Вдыхая воздух безмятежной ночи,
Но прокатилась по щеке слеза,
И злой испуг подкрался между