Годсгрейв. Джей Кристофф
сиянии. Женщина была альбиноской, как и ее брат, но кожа ее опухла и потрескалась, сквозь повязки на руках и лице сочились кровь и гной. Ткачиха была облачена в черную бархатную робу, ее губы пошли трещинами, когда она посмотрела на Мию и улыбнулась.
– Клинок Мия, – прошептала Мариэль.
– Ткачиха Мариэль, – ответила та с поклоном.
– Она держит путь в Годсгрейв. Как молвил Отец Солис, в объятья нового покровителя. И хоть она подлатана, кровь все одно точит. – По Адонаю прошла легкая дрожь. – Я чую ее аромат.
– Вестимо, все раны будут уврачеваны, маленький даркин, – прошепелявила Мариэль. – Истинно и верно.
Ткачиха кивнула на ужасающую каменную плиту, которая занимала большую часть комнаты. Она была оснащена кожаными ремешками и креплениями из полированной стали – хотя Мариэль работала с плотью, как с глиной, и могла исцелить почти любую рану, сам процесс являлся очень болезненным. По правде говоря, Мие претила мысль о том, что ей придется лежать связанной. Обездвиженной, словно она какая-то свинья на вертеле, со штанами, спущенными до щиколоток. Но, приготовившись к боли и чувствуя, как тени внутри нее упиваются страхом, Мия прошла в комнату.
Вещатель Адонай закрыл дверь и поймал девушку за руку.
Мия взглянула в его блестящие глаза с белоснежными ресницами. Он подался ближе, еще ближе, и на одну ужасную, трепетную секунду Мия подумала, что он ее поцелует. Но вместо этого Адонай заговорил, понизив голос; его губы коснулись ее уха, едва слышно шепча:
– Две жизни ты спасла в ту перемену, егда приставили люминаты свои орудья солнцестальные к горлу горы. Мою и сестры моей, сестры любимой. Мариэль выплатила долг, возвратив Наив ее былой лик. Но с меня долг, маленький Клинок, поныне причитается. Сколь ни были б глубоки и темны воды, в которые ты заплывешь, в поприще кровавом можешь рассчитывать на вещательское обетование.
Адонай направил на ней взгляд своих багряных глаз, его голос стал острым, как могильная кость на ее запястье.
– Я повинен тебе кровью, вороненок, – прошептал он. – И кровью тебе воздастся.
Мия посмотрела на Мариэль. Снова в мерцающие алые глаза Адоная. В голове теснились мысли о Годсгрейве. Браавах. Украденных картах, тайных покровителях и Духовенстве, которое, казалось, не испытывало к ней ничего, кроме гнева.
– …Вы знаете что-то такое, чего не знаю я, вещатель?
Единственным ответом послужила красивая бескровная улыбка. Взмахнув своей ярко-красной мантией, вещатель Адонай показал на сестру. Мия повернулась к Комнате Лиц и ее владелице, нависшей над жуткой плитой. Мариэль поманила ее скрюченными пальцами.
Что бы дальше ни ждало ее, бежать было уже поздно.
И, тяжело вздохнув, Мия легла на плиту.
Увидев его, девушка чуть не расплакалась.
Оно вырастало над утесами и пронзало небо, охристый кирпич золотился в свете двух горящих солнц. Крепость была вырезана в скале и некогда служила домом для одной из двенадцати самых знатных семей республики.
Воронье Гнездо.
Мия стояла на коленях