Истинно русские люди. История русского национализма. Андрей Тесля
к языку и культуре более развитого в политическом и экономическом отношении центра и удерживание коренных жителей в рамках местных культур, что часто возбуждает в них и в их лидерах культурный и политический национализм, безусловно, являются своего рода сопротивлением энтропии. Рабочим-мигрантам, не владеющим даже диалектным вариантом основного государственного языка, которым пользуются чиновники и предприниматели, именно по этой причине будет изначально отведено место внизу социальной иерархии. Из-за этого у них будет меньше возможностей покончить с несправедливостью, касающейся не только их самих, но и их детей. С другой стороны, когда их язык (или скорее нормативный, упрощенный вариант одного из диалектов) станет языком системы образования, государственных учреждений и делового общения получившего независимость национального государства, именно эти неудобства исчезнут, а культурные особенности больше не будут препятствовать энтропии».
Стройная концепция Геллнера, однако, практически сразу же подверглась серьезной критике – в первую очередь в аспекте прямолинейно прочерченной им связи между индустриальным развитием и национализмом: исторический материал свидетельствовал, что во многих случаях национализм возникал задолго до того, как соответствующее общество вступало в индустриальную фазу, – так, например, применительно к балканским движениям XIX, а во многом и XX в., приходится говорить о вполне оформившихся и достигших успеха национализмах в обществах, которые далеки от индустрии, а главными субъектами такого рода национализмов оказывались местные интеллектуалы, военные и крестьяне.
В усложненной оптике национализм оказывался не следствием индустрии, но «одним из путей в современность»: для целого ряда обществ национальные движения были не следствием вхождения в индустриальное общество, а феноменом, с ним связанным и нацеленным на включение в него. Обращаясь к изложенной ранее модели Ганса Кона, дебаты последних десятилетий относительно истории европейских национализмов привели к разграничению национализмов на две группы:
– первой, весьма малочисленной, включающей «самостоятельные», «автохтонные» нации – образовавшиеся под влиянием внутренних вызовов – примерами чему служат Англия и Франция;
– и второй, включающей при всех внутренних различиях практически все известные типы национальных движений, имеющих реактивный характер, – образовавшихся под влиянием внешних вызовов со стороны уже оформившихся национализмов по модели цепной реакции – когда, в противостоянии вызову со стороны другой национальной группы, противостоящее ему сообщество вырабатывает собственные национальные проекты.
Примером второго рода может служить Германия – формирование немецкого национализма тесно связано с наполеоновскими войнами, сознанием неспособности противостоять наполеоновской Франции, особенно острым после разгрома Пруссии в 1806 г.,