Хоспис: любить, просто любить. Марина Удалова
новорожденных, детей, стариков и раненых, а также для пострадавших от войн, стихийных бедствий и эпидемий. Кроме того, было организовано гуманитарное и профессиональное образование (приюты и школы при общинах). В 1898 году благотворительные учреждения Российской империи, в которых служили, в том числе, и сестры милосердия, распределялись по родам благотворения следующим образом: богаделен – 1514, детских приютов – 763, учреждений медицинской помощи – 350. Всего их насчитывалось 3555. Из них в Москве находилось 453 учреждения (13 % от общего числа), в Санкт-Петербурге – 638 (18 %). Ведомства православного исповедания и военного духовенства имели 3358 учреждений, Ведомство учреждений императрицы Марии – 683, РОКК— 518, Императорское Человеколюбивое общество – 212, Попечительство о домах трудолюбия и работных домах – 274, МВД— 6835, Министерство народного просвещения – 68 и др. Только за один 1898 год услугами этих учреждений воспользовалось более 7 млн человек. В 1902 году было зарегистрировано уже 11040 благотворительных учреждений.[2]
Отличительной особенностью первых российских общин сестер милосердия была их межконфессиональность: в них на равных правах принимались православные, лютеранки, католички (Свято-Троицкая и Крестовоздвиженская общины, община Литейной части). На православных основаниях, а этот выбор во многом определялся личными предпочтениями попечителей и настоятелей, работали: Одесская Стурдзовская и Санкт-Петербургская Покровская общины.
К тому же первые российские общины были учреждениями частной благотворительности, созданными по инициативе особ Царского Дома и знатных родов, а не церковными организациями. Православный священник служил в общинах на тех же основаниях, что и настоятель домовых церквей при различных заведениях, и состоял на полном ее содержании. По уставу, ему отводилась лишь роль «блюстителя заведения в нравственном и религиозном отношениях», он входил в состав Комитета Общины и, как все другие ее члены (главный врач, казначей, сестра-настоятельница), являлся выборным лицом. Уставы общин, хотя и были строгими, но, в отличие от монастырских, сохраняли за членами общины некоторые элементы свободы: сестры имели право наследовать и владеть собственным имуществом, при желании могли вернуться к родителям или вступить в брак. В уставах обозначались лишь их «внешние», благотворительные цели: попечение о бедных больных, утешение скорбящих, исправление лиц, предававшихся порокам, воспитание бедных и бесприютных детей и т. и. Основательницы общин руководствовались простой идеей: собрать под одной крышей женщин, наделенных чувством сострадания и долга, научить их ухаживать за бедными больными, создать им условия для службы и проживания и должным образом организовать дело. Они были искренними в своем порыве и лично опекать несчастных, и жертвовать на это немалые средства, но лишь немногие из них, такие, например, как вел. кн. Александра Петровна (в иночестве Анастасия), вел. кн. Елена Павловна, графиня М.В. Орлова-Давыдова (в монашестве игуменья
Россия. Просвещение: Общественное призрение и благотворительность в России. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона.