Можно всё. Даша Пахтусова
со мной. Короче говоря, решение было принято. Душа ушла в пятки. Я не могла и думать о том, что завтра его здесь может не быть. Мы провели последнюю ночь вместе в его общажной комнате. К пяти утра на трясущихся от изнеможения ногах мы выпали из комнаты на деревянную лестницу и вытащили каждый по последней сигарете из одинаковых пачек «Мальборо». Символичнее не могло и быть. Тогда-то я и начала традицию, которая длится и по сей день. В темном углу комнаты я откопала лист и фломастер и обвела его руку. Мне хотелось сохранить хоть что-то. Так я могла прикладывать свою ладонь к его еще сколько угодно раз. Впоследствии до меня дойдет, что мне еще не раз предстоит прощаться с людьми. Наверное, это первое главное испытание дороги – научиться говорить «goodbye».
Второй обведенной рукой будет рука Антонио, а вернувшись домой, я заведу черный блокнот Moleskineс с Маленьким принцем на обложке. Туда я стану обводить руки всех, кто стал мне дорог, говоря им одну и ту же фразу: «Это теперь твоя страница. Делай с ней, что хочешь. Я увижу ее снова, только когда буду сидеть в самолете». За шесть лет я нарушила этот закон всего три раза. Но листочки с ладонями Дэниела и Антонио я все-таки где-то потеряю.
В тот роковой день, когда мы прощались с Дэниелом, было довольно жарко. Он затолкал свой рюкзак в багажник и подошел попрощаться. Чтобы не сказать ничего лишнего, я просто продолжала курить одну сигарету за другой. Сколько откровений хранят в себе эти сигареты… Сколько чувств мы умолчали, чиркая зажигалкой. Он снял с себя мою любимую синюю футболку, улыбнулся и сказал:
– Отдашь, когда встретимся в следующий раз, окей?
– Окей.
Мы уставились друг на друга. Он вздохнул, качая головой:
– Such a beautiful nightmare[5]…
Машина повернула за угол, и я осталась стоять одна на пустом перекрестке. Жизнь оборвалась. Я легла на раскаленный асфальт и лежала так, пока ко мне не подъехал коп, сообщив, что люди переживают, что я мертва, и попросил меня встать и все-таки дойти до дома. Я поднялась по пожарной лестнице одна и просидела на балконе полдня. Мне казалось, что мое лицо отморозило. Ни одна мышца не двигалась. Я не плакала, нет. Я просто как будто умерла. Я даже сфотографировала тогда свое загоревшее лицо с белыми следами от очков-сердечек, проверив тем самым, что оно вообще на месте.
Месяц прошел незаметно. Потому что меня в нем не существовало. Я ходила как робот, ела и спала как робот. Каждый день мои глаза вылавливали на улицах синие футболки, и на долю секунды мне мерещилось, что это Дэниел, а потом я вспоминала, что его футболка лежит у меня. Единственными стоящими моментами жизни были его смс. Я оживала только для того, чтобы прочитать их и ответить. А потом снова впадала в кому. В башке по кругу играла песня «Оазиз» «Stop crying your heart out». Сама не знаю, откуда она всплыла в моей голове. Я даже не знала тогда, кто ее поет. Эти клавиши пианино сами звучали в моей голове каждый вечер. «Get up!» – орал солист, и я вставала и шла на работу, пряча от всех за солнечными очками свои глаза, до краев наполненные пустотой. «Не бойся, судьба
«Какой прекрасный кошмар».