Белые лилии. Олли Ver
– любопытства. Мы сидим, молчим, и нас не интересуют имена друг друга. Поднимаю глаза и рассматриваю нашу замысловатую компанию – ох, какая разношерстная публика подобралась… Мэр, вполне очевидно, уже бывший. Розовощекий и круглый, в бытность Максима занимавшийся большей частью бумажной работы – может юрист, может бухгалтер, а может и то и другое сразу. Молоденькая девушка, о которой я не знаю ничего, но сам факт её присутствия здесь окутывает тайной хрупкое, ладно скроенное существо. Девушка очень… хорошенькая. Красивой её назвать сложно, но миловидность и молчаливость делают её весьма привлекательной. Ну, Псих и я… корабли без пристани, один из которых уже потерял все, что имел, вторая – на подходе.
– Меня Марина зовут, – тихо говорю я.
Розовощекий сверкает бусинами темно-карих глаз и недовольно кривит губы:
– Мы в курсе.
– Полагаю не все. И я не знаю ваших имен, поэтому…
– Может, для начала лучше объяснить нам, что мы здесь делаем? – перебивает меня юрист-бухгалтер.
Я смотрю, как Розовощекий становится пунцовым, и решительно не понимаю, к чему он ведет, а потому:
– Вы предлагаете мне это сделать?
– Ну а кому же еще? – он еле сдерживает гнев. – Ведь все это… – он обводит взглядом громаду холла, – …ваше! Насколько мне известно, по документам вы числитесь владельцем…
– К-как тебя зо-овут? – голос Психа звучит глухо, низко, но в нем отчетливо звенит сталь и раздражение.
Он смотрит на девушку, а мы переводим взгляды на огромного, сутулого человека. Молодая девушка очень быстро пробегает взглядом по стареющему лицу, а затем говорит:
– Вика.
Её голос, тихий и кроткий, не дрогнул и не выдал волнения. Кротость кротостью, но кроха большого дядьку не испугалась. Псих согласно кивает:
– Николай.
Затем он поднял голову и посмотрел на мэра.
– Олег, – представился мужчина без лишних рассуждений.
Я посмотрела на Розовощекого – тот негодовал, но молча, а потому ярость, бурлившая в нем, но не имевшая выхода, щедро окрашивала лицо нездоровым красным. Но все же вопрос бухгалтер-юрист «снял с языка» у всех присутствующих.
– Я не владелец, – сказала я, глядя на круглого, почти бордового человека, – и вы должны понимать, что бумаги, которые вы выдели, не ценнее туалетной.
Розовощекий шумно фыркнул. Я собрала мысль в единое целое и продолжила:
– Все мы здесь не по доброй воле.
– Да нет, не все… – перебивает меня Олег и перехватывает внимание.
Я смотрю на него, выдыхаю и мысленно матерюсь – вляпаться в такое дерьмо! Как мне доказывать людям, что я не…
– Я здесь по собственной воле, – говорит бывший мэр.
Мы молча смотрим, как Олег присаживается на край дивана, привычным жестом поправляя брюки. Вика двигается, чтобы дать ему больше места, а я снова ловлю себя на мысли, что она в контексте этого места не дает мне покоя. Если и есть какое-то