Уже или ещё (сборник). Саша Кругосветов
и захватили все пространство. Они кричали, визжали. Впивались когтями в сердце. Царапали лицо, руки. Вокруг всё рушилось. Оказывались врагами те, кто прежде казались друзьями. А враги не становились друзьями. Где я? Что со мной? Новые глаза с нежностью и грустью, но почему-то без сожаления следили за крахом моей жизни. Разваливались и падали здания, цирки, башни, которые я всю жизнь возводил вокруг себя. Размывались принципы, рушились идеи. Господи, помоги мне! Научи, дай хоть немного света во тьме кромешной. Укрепи мое сердце. Я был болен. Руки тряслись. Глаза ничего не видели. Губы пересохли. Мои ангелы-хранители спустились с неба, чтобы спасти меня. Они прикладывали влажную повязку к моему пылающему лбу. Они держали меня за руки. Чтобы унять их дрожь. Что-то нашептывали мне. «На свидание с Господом, – говорил мне библейский красавец отец Михаил, – надо приходить не только по праздникам». Вспоминались слова Сына Божьего: «Не делай другому того, чего не хотел бы, чтобы делали тебе». «И так во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». «Тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь». «Входите тесными вратами». «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас». «Блаженны чистые сердцем. Больше всего хранимого храни сердце твое, потому что из него источник жизни». Я был плох, и мои ангелы долго занимались мною. «Подобное притягивает подобное», – говорили они, чтобы объяснить мне, что происходит. Я уединялся. Подолгу бывал один. Но я не был один. Небесные хранители не оставляли меня ни на минуту. И везде устанавливали знаки на моем пути. Началось прозрение. Раскаяние. Катарсис. Очищение. Я чувствовал себя в церкви не только как в доме Отца небесного. Но и как в своем доме. В родном доме. Где хорошо. Где все радует. По-прежнему в собор приходили кликуши, агрессивные старухи, убогие, приходили беззастенчивые, просящие подаяние. Но теперь я не видел их. Они оставались вне моего зрения и сознания. Не раздражали. Не портили благолепия отчего дома. Демоны покидали насиженные места в моем сердце. Им нечего было ловить. Пиявки и присоски, облепившие во множестве мою жизнь, стали отваливаться. Сами собой. Без усилий с моей стороны. Исчезать из поля зрения. Теряли интерес ко мне, забывали обо мне. Потому что я перестал думать о них, думать, как они неправы, мысленно спорить с ними. Перестал вспоминать о них. Перестал притягивать их агрессию. Не смотри хищнику в глаза – не вызовешь агрессии и нападения. Забудь хищника. Пусть он живет своей жизнью. Новые, прекрасные, любящие глаза удалялись. Размывались их очертания. Размывались черты лица. Уже почти не различимы звуки голоса, который прежде казался мне прекрасным. Я ли, в самом деле, тот, кто тянулся ко всему этому? Я ли все это натворил? Как удивительно. Будто бы не я. Я, но другой, прежний.
Наша любовь вернулась. Сразу. Сама собой. Будто и не уходила. Без объяснений. Без упреков. Дни и ночи напролет мы проводили в объятиях друг друга. И земля кружилась. Земля уплывала. Мы были переполнены