Уничтожение. Андрей Красников
управления, чувствуя, как его самые страшные ночные кошмары начинают воплощаться в жизнь – и боялся.
Хорошо еще, что температура росла не так стремительно, как во снах. Показания приборов выходили далеко за границы нормы, но до того момента, когда адская машина должна была растечься потоками радиоактивного металла, оставалось еще несколько часов.
Спустя несколько минут Джону все же удалось взять себя в руки. Он изо всех сил постарался абстрагироваться от своих фобий, а затем переключился на поиск путей решения проблемы, одновременно с этим проклиная расписание, благодаря которому все случилось как раз во время его дежурства.
После того как механик взглянул на ситуацию более-менее беспристрастным взглядом, она оказалась далеко не такой пугающей, как раньше. В конце концов, реактор можно было просто остановить, задействовав некстати вышедшую из строя систему замедлителей.
Он перешел к соседнему пульту управления и нажал несколько кнопок, вызывая меню самодиагностики.
Пульт испустил струйку дыма и ударил человека длинной синей искрой.
– Ах ты…
Дуя на пострадавший палец, Джон обошел массивный стальной шкаф и сразу же обнаружил причину всех проблем.
Здоровенный красный топор, обычно висевший на противоположной стене вместе с остальным пожарным инвентарем, невесть каким образом переместился за пульт. И теперь острый конец металлической хреновины торчал в оплетке выходившей из устройства трубы.
Джон долго, затейливо и с чувством выругался. Внутри гибкой гофры находилась целая связка различных кабелей и разбираться в их хитросплетениях, выясняя что именно повредил чертов топор, было крайне сомнительным удовольствием.
За спиной послышался хриплый голос Диллинджера:
– Ты чего ругаешься, Расист?
Механик от неожиданности подпрыгнул и заполошно обернулся – словно пойманный во время какой-нибудь проказы ребенок.
– Докладывай, – пропыхтел начальник, с непонятной гримасой рассматривая пульт. – Ну?
– Реактор почему-то разогревается, а замедлители не удается пустить в ход из-за потери контроля. Восстановить контроль в обозримые сроки не представляется возможным. Самодиагностика не работает из-за разрыва передающих линий. Имеются и другие повреждения, но они не настолько серьезны. До разрушения ядра осталось несколько часов.
– Так какого же хрена ты ничего не делаешь? Нужно вставить стержни и погасить реактор. Действуй!
Диллинджер пытался говорить солидно и веско, но его слова звучали довольно сипло и жалко – судя по всему, во время катаклизма толстому черномазому пришлось откровенно несладко.
Джон почувствовал отвращение.
– Да, сэр.
Увы, но замедлявшие реакцию стержни куда-то там опускаться по-прежнему не хотели, игнорируя как обычные команды, так и рычаг экстренного сброса. Температура продолжала расти.
– Бери скафандр, отправишься внутрь.
Несмотря на шедшее от реактора тепло, Джон похолодел.
– Ни