Цена тишины. Ольга Устинова
полу, на пляжном полотенце, раскинул конечности бородач с нечесаной гривой темных волос. От его храпа жалобно позванивали стаканы на столе с пустыми и полупустыми бутылками, начатыми бутербродами и неизменными консервами.
«Это господин Дверной», представила тело Изабелла. Главный палач и серый кардинал. Не вздумай с ним повздорить.
Я поставил чемодан на стул и вгляделся в еще два живых трупа на полотенцах на полу.
«Это Левушка, бывший боец Цахала, фронтовик-танкист. Один удар – и кость у тебя переломана. По совместительству алкоголик. С ним не пей. Изувечит. А рядышком – придворный поэт по кличке Архангел. Автор бандитской поэмы «Иерусалимский карнавал». Всех нас туда включил. Язык острый и глаз точный. Ребята ворчат на его поэтические зарисовки. Кое-кто грозит посчитаться, но за ним герой Левушка. И Тригер не против. В общем, как выразился Архангел в своем «Карнавале» – «земля святая, жители не очень».
Четверка зашевелилась, просыпаясь от наших голосов.
Изабелла проводила меня в комнатку с небольшим диваном, на котором мог спать один с половиной человек. Там было закрытое в этой духоте окно высоко на стенке, журнальный столик у дивана с записной книжкой и огромной пишущей машинкой и шкаф с книгами и пустыми вешалками. Изабелла принесла мне мой чемодан. Сказала: «Поспи пока они не очухаются от жары и водки. Эллочка придет позже. Я пойду в другую комнатушку. Там есть матрас на полу, на нем спит Виктор. Попробую уснуть тоже. Бай».
Она ушла, а я открыл чемодан и вынул полотенце и чистую рубашку. Две эти маленькие комнатки были напротив друг друга, и между ними туалет с душем. Я принял холодный душ, переоделся и улегся на диван.
Сразу нахлынула темнота перед глазами. С вспыхивающими и гаснущими серебряными звездами. По телу прошел озноб. Голос в моей голове, откуда-то взявшийся, произнес: «Игра-угадай-ка. Сколько жить осталось?» Я испытал непреодолимое желание немедленно ответить. Я сказал: «Пошел вон. Откуда я знаю?»
Голос сказал бесстрастно: «Будет наказание». И исчез. Я ухнул, как с высоты, в темень сна.
Я спал беспокойно. Нашептывали в уши голоса: «Ты с на-а-ми», «Ты теперь с на-а-ми». «Ты наш». Я отбивался: я твердил: «Нет». «Нет и нет». «Никогда». Они говорили: «Уви-и-дишь-ш».
И между собой: «Держится».
И снова перед глазами ночь и бездушные звезды.
Я проспал до позднего вечера.
Когда я проснулся, то услышал неясные голоса в гостиной. И звяканье стаканов о бутылки.
Прислушавшись, я уловил, что разговор идет обо мне. Женские голоса встревали к неудовольствию мужчин. Среди них была ненавистная Эллочка. Она пищала: «Он ни на что не способен. Безвольный как воск. Из него ничего не получится. Я его не хочу».
Голос Тригера: «Мадам, вас не спрашивают чего вы хотите. Вам все равно с кем спать, кого ублажать. Ваша задача держать его в счастьи и неведении. Командовать парадом буду я – через Изабеллу. И не забывайте про Живатрам. Их надо убедить, что все получится.