Из жизни военлета и другие истории. Марк Казарновский
сам, замечаешь ли у себя недостатки. И ежели да – то какие. Я, как коммунист, рубанул без стеснения: боюсь прыгать с парашютом, доверчив, иногда обижаюсь чрезмерно по пустякам и очень неравнодушен к женскому полу. То есть, к нему, этому полу, меня все время тянет.
В конце беседы Батя попросил, чтобы никому ничего. Ну, как всегда в армии. И, конечно, вечером мы ребятам все рассказали. Вывод был однозначный – или отбирают в академию. Или на курсы спецподготовки, или просто – переводят в другую часть.
Через дней десять нас вызвали еще раз. Те же двое, но Батя был занят полетами и ушел. А тех двоих дополнил еще один штатский. Молодой, но полностью лысый. Эта лысина, честно говоря, все время меня от вопросов отвлекала, мешала как-то. Но ничего, взял себя в руки. На самом деле в полете, когда солнце бьет и зимой особенно, снежное отражение на малых высотах тоже добавляет резь в глаза. Но ничего, можно лысину эту потерпеть. Мы ведь летчики, а не кисейные какие-нибудь барышни.
Разговор в этот, второй раз, начался неожиданно. Как я отношусь к загранице. Какая из европейских стран мне больше других нравится и тому подобное. Это все лысый, этаким подходцем начал. На что и получил достойный мой ответ.
– За границей я никогда не был. Отношусь к капстранам Европы однозначно и просто. Громить капитал. Изъять фабрики и заводы. Освободить от принудительного труда женщин и детей.
В общем, весьма близко к тексту изложил доклад нашего секретарях парторганизации Мишки Драпо о современной политической ситуации в Европе. Где рабочие пробуждаются, но, видно, медленно.
Но лысый меня прервал и сказал неслыханную фразу. Я ее на всю жизнь запомнил, так как мне стало вдруг стыдно. Почему, даже не знаю. А сказал он как-то даже устало.
– Ладно, ладно, старший военлет. Ваше стремление показать, что вы овладели теорией Маркса – Энгельса – Ленина похвально. НО вопрос в другом. Вот вы языки иностранные знаете? Тогда, в эти годы «строительства социализма», не было принято стесняться своей национальности. Поэтому я сообщил, что немецкий понимаю, так как идиш имеет очень много заимствований из немецкого.
– DasistnichtganzKoscher[13], – неожиданно произнес лысый, глядя куда-то в пол.
Я ответил соответственно:
– DasistTechtelmechtel[14], – чем очень развеселил почему-то всех в штатском.
– Ну, и как вы думаете, военлет, в Германии, например, популярно Ganoventum[15]?
– Да нет, разве только Kaffer[16] полезет в лавку, где съестное.
– Ну, очень рад, что мы с вами, военлет, говорим, как это по-немецки – mitjemandemTachelesreden[17]. – И подает мне листок, где под грифом «Народный комиссариат внутренних дел СССР» напечатан текст обязательства. Что я, Федор Михайлович Запруднов обязуюсь не разглашать сведения, к которым я получил доступ в связи с переходом по указанию командования ВВС. И ежели нарушу, то подлежу. И так далее.
Конечно, подписал, а что, когда, куда и как, это мне разъяснят вскоре и конкретно.
Вот таким образом я и еще 26 или 27 моих военлетов оказались в совершенно странном
DasistnichtganzKoscher – дело не совсем чисто (нем).
DasistTechtelmechtel – дело похоже на интрижку (нем).
Ganoventum- воровство, мошенничество (нем).
Kaffer – дурак, простофиля (нем).
MitjemandemTachelesreden- говорить начистоту (нем).