Община Святого Георгия. Татьяна Соломатина
смотрит на мальчишку, ожидая пояснений.
1-Й МАЛЬЧИШКА-ГАЗЕТЧИК
Чо?! Ну руки на себя хотел наложить! Обычное дело.
Вера подкидывает монету. Мальчишка-газетчик ловит. Вера спускается по ступенькам в полуподвальное помещение. Входит.
Мальчишка, рассмотрев монету, попробовав на зуб, прячет в укромный карман. Шустро сбегает к дверям в трактир. Смотрит глазом в щёлочку.
1-Й МАЛЬЧИШКА-ГАЗЕТЧИК
Всё, тёть! Хана тебе! Тут мою мамку и зарезали.
(ХОХЛОВ, БЕЛОЗЕРСКИЙ, КОНЦЕВИЧ, КРАВЧЕНКО.)
Хохлов сидит за столом (уже в белом халате), в ипостаси «суровый руководитель клиники», пропесочивает подчинённых. Белозерский, Концевич и Кравченко стоят.
ХОХЛОВ
Я сказал вам, Владимир Сергеевич, что моя племянница – не лабораторная мышь?! … Сказал!
Кравченко молчит.
ХОХЛОВ
Вы со своим … новаторством! – мало доигрались?!
Кравченко смотрит на Хохлова с горечью и болью. Хохлов ляпнул несправедливое, и вообще лишнее – это не при ординаторах. Им не надо знать. Смотрит на Кравченко: «прости…», мягко говорит ему:
ХОХЛОВ
Вы свободны.
Кравченко выходит. Хохлов к Концевичу:
ХОХЛОВ
Вы, Дмитрий Петрович, дежурный ординатор. Ни одно решение не принимается помимо вас!
КОНЦЕВИЧ
Это же ваша племянница…
ХОХЛОВ
Да хоть сам господь бог! Смысл тогда в системе правил?! В иерархии?! Вы отстраняетесь от самостоятельных дежурств по клинике.
Даёт ему взглядом-жестом понять: свободен! Концевич, едва кивнув, идёт на выход, зло и тихо проговаривая:
КОНЦЕВИЧ
Именно, что никакого смысла в ваших иерархиях. В системе правил всегда есть те, кто правее…
Выходит.
Хохлов сверлит тяжёлым взглядом Белозерского.
ХОХЛОВ
Вы, Александр Николаевич, обязаны прежде всего уяснить вот что: выходить за рамки закона – преступно!
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Алексей Фёдорович, не лить кровь – смерть! Лить кровь по Филомафитскому – смерть с вероятностью один к трём! А по Ланденштейнеру – сто процентов жизнь! И потом, кто-то же должен создавать законы, за рамки которых остальным предписывается не выходить.
Хохлов в ярости, вскакивает с места, подлетает к Белозерскому, указательный палец ему к носу:
ХОХЛОВ
И кровь Ланденштейнер изучал, не ты! И идея-то правила нарушить – не у тебя возникла! – у Владимира Сергеевича! Ничего-то у тебя за душой и нет, кроме глупой детской смелости! И та бы, ладно, по делу! А то всё так! Тварь ли ты дрожащая или!..
Скручивает кукиш, суёт Белозерскому под нос. Немая сцена.
ХОХЛОВ
Вот ты кто! Отважный кукиш!
Белозерский скашивает глаза на кукиш, сперва с непосредственным растерянным огорчением. Но, глядя на кукиш, становится серьёзен. Делится с учителем пережитым. Чутко ловя его состояние,