Команданте Май. Виктор Богданов
нормальным человеком стал бы…
Сказал он это так спокойно и с такой интонацией, что мне показалось, будто он меня жалеет. Наверное, мой сегодняшний вид слишком отличается от нафантазированного…
– Не веришь, – вздохнул я, и добавил, уже из вредности, чтобы он не слишком-то грустно поглядывал на меня: – Ещё неизвестно, каким ты станешь, когда доживёшь до моих лет.
– Пфы! Когда ещё мне станет, сколько тебе сейчас!
– Взрослым надо говорить «вы», – проворчал я. – Мы с тобой на брудершафт не…
– Что такое «брудершафт»?
– Ритуал такой. Узнаешь в своё время.
– Пфы!
Какое-то время мы шли молча. Он чинно шагал рядом и не задавал вопросов, видимо чувствовал, что я немного огорчён. А я поймал себя на мысли, что мне жаль, что игра так быстро закончилась, даже не успев начаться по-настоящему. Что ж, может это и к лучшему, чтобы не расстроиться ещё больше.
– Осторожней с желаниями, они могут исполниться, – сам не ожидая, задумчиво произнёс я, как оказалось – вслух.
Это не ускользнуло от Тима. Он быстро глянул на меня, сам взял меня за руку и тихо спросил:
– Разве это плохо, когда желания исполняются?
– Смотря какие, Тим. Иногда лучше, чтобы они так и оставались желаниями и не исполнялись.
– Но почему?
– Не знаю. Так говорят. Наверное, потому, что человек сам не знает, что ему делать, когда заветное желание исполнится. Это относится к таким желаниям, которые не могут сбыться в принципе. Неисполнимые желания. Человек в своих мечтах может желать такого, что в жизни не может случиться ни при каких обстоятельствах. Один шанс из тысячи, из миллиона. И если этот шанс вдруг выпадет, то человек теряется, не знает что ему делать, к чему стремиться, ведь мечта сбылась. Она сбылась, а он не знает, что с ней делать. И мечты уже нет, стремиться не к чему, ждать нечего. Поэтому он боится исполнения своей мечты и неосознанно делает так, чтобы она никогда не исполнилась. Думаю, именно отсюда появилась такая поговорка.
– Странно как-то: мечтать и в то же время желать, чтобы мечта не сбылась.
– В жизни много странного и непонятного.
– А ты? – он не обратил никакого внимания на моё замечание по поводу обращения к старшим. – Ты боишься?
– Конечно. Боюсь споткнуться и сломать что-нибудь; боюсь заболеть тяжелой болезнью и попасть в больницу; боюсь за своих детей – у человека есть много причин для боязни. Ничего не боятся только дураки. Все нормальные люди хоть чего-то, да боятся. Вот ты, например, боишься грозы – это мне известно. Наверное, чего-то ещё боишься, но это нормально.
– Я не об этом, – Тим досадно дёрнул плечом. – Ты боишься, что снова можешь стать мальчишкой?
Я ответил не сразу. Попытался разобраться в своих мыслях и чувствах, а они сплелись в такой клубок, что разобраться не так-то просто.
– Боюсь, – честно сказал я. – Боюсь только не того, что вновь стану мальчиком, а того, что потом