Траектория полета совы. Кассия Сенина
мы показываем Богу, что мы Его рабы! Так и надо! И еще он говорил, что, если ты по-настоящему предан Богу, то от этого рабства уже никогда не освободишься, никогда! Кто бы тебя ни пытался освободить, ты всё равно останешься рабом Божиим, об этом и апостол писал: «Если и можешь стать свободным, больше поработи себя!» Это… это, знаете, как гигиена тела. Если ты в рабстве у Бога, то к тебе никакая духовная зараза не пристанет, никакая прелесть, никакой бес! А иначе, чуть только выйдешь на ложную свободу, тут и конец тебе! Тут и погибель!
– Да, странные вы люди и странный человек ваш отец Андрей. Непонятный… – задумчиво пробормотал следователь.
– А как же можно понять человека? – бойко отозвалась Екатерина. – Только одним способом: молитесь за него. Молитесь, Господь-то вам всё про него и откроет, так старцы учили!
Однажды вечером Сергий Стратигопулос и несколько молодых архонтов астиномии, сидя в региональном отделении в компании большой бутыли рицины, обсуждали всё происшедшее. Кто-то зачитывал вслух избранные места из одной Лежневской брошюрки, остальные весело смеялись.
– Вот послушайте: «У христианина нет своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже особого имени. Всё в нем поглощено единым исключительным интересом, единою мыслию, единою страстию – Богом. Он разорвал всякую связь с гражданским порядком и со всем образованным миром, со всеми законами и приличиями этого мира. Он презирает общественное мнение. Он презирает и ненавидит нынешнюю общественную нравственность. Нравственно для него то, что способствует торжеству православия. Безнравственно и преступно всё, что мешает этому. Все чувства родства, дружбы, любви, благодарности и даже самой чести должны быть задавлены в нем единою холодною страстию православного дела, которая ежеминутно должна соединяться с трезвым расчетом».
– Стойте-стойте, – воскликнул Стратигопулос, быстро допив бокал, – это что-то ужасно знакомое! Это похоже на Бакунинский «Катехизис революционера»! Да-да, мне весьма запомнилось это: «Нравственно для него то, что способствует торжеству…» – только там не православие и не Бог, а… революция или что-то в этом роде. Надо дома посмотреть!
– Откуда ты это знаешь?! – в один голос воскликнули астиномы.
– Да так… изучал немного историю русской революции…
– Так что же, получается, русские ортодоксы берут идеи у тех же коммунистов, которые их гонят? – удивленно спросил молоденький комит.
– Не совсем. – Сергий вздохнул. – Скорее уж, революционеры там питались православными идеями, переделывая их на свой лад. Так-то!
– Ну, так вот что я вам скажу, – подал голос чернявый кентарх, – смотрю я на всё это и думаю, что если у нас такое православие, то не податься ли мне в ислам?
– Это будет больно, – заметил архонтик восточной наружности, и все захохотали. – А если серьезно, – продолжал он, – то совсем не обязательно, что тебе там всё понравится. Вот в Персии сейчас улемы… Впрочем, я стараюсь особо не вникать