Триумф христианства. Как запрещенная религия перевернула мир. Барт Д. Эрман
свои религиозные взгляды, ясно дает понять, насколько им привержен и как тесно они в его сознании связаны с его политическими целями. Важно всегда помнить то, о чем я сказал в начале этой главы. Люди древности – будь то язычники, иудеи или христиане – не проводили четкой границы между религиозным и политическим. Возможно, им даже сложно было бы понять разницу.
В этой речи мы тоже четкой границы не видим. Константин начинает с эмоционального утверждения, что в мире есть и должен быть лишь один божественный правитель, единый бог над всем. Будь на свете множество божеств, люди совершали бы кощунство всякий раз, решая поклониться какому-либо одному богу вместо всех остальных. Что еще важнее, будь богов много – над единством восторжествовало бы разделение. А миру нужно единство. Константин вполне открыто дает понять, что думает не только о единстве на небесах, – не меньше, если не больше, заботит его земная жизнь.
Вера в единого Бога на небесах укрепляет убежденность Константина в том, что сам он должен быть единым правителем на земле.
Итак, что на небе, то и на земле. Бесчисленные божества, соперничающие между собой за людское внимание, ведут к разделению, зависти и ревности. Это, по его словам, «пятнает гармоничное согласие целого, ибо каждый по-своему распоряжается доставшимся ему жребием и никто не думает о том, чтобы сохранять весь мир в едином состоянии и согласно единым принципам». Такое положение дел ведет к «смешению всего». Под «всем» Константин в самом деле понимает все. «Перепутаются небесные созвездия, времена года перестанут в правильном порядке сменять друг друга, земля прекратит давать плоды, смешаются день и ночь». Вот что может случиться, если в мире не будет единого правителя! А из этого (если кто вдруг не понял) очевидно, что и стране необходим единый император.
Однако речь Константина – не чистая демагогия. В ней слышны не только притязания на власть, но и искреннее религиозное чувство: вера в единого Бога на небесах укрепляет убежденность Константина в том, что сам он должен быть единым правителем на земле. Поэтому он полностью предан Господу всяческих. Он абсолютно лоялен христианству, как сам об этом заявляет: «Истинная задача моя – всей своей жизнью воспевать Христа и благодарить его за оказанные нам многочисленные и великие милости» («Обращение», 5).
В «многочисленных и великих милостях» в обмен на поклонение христианскому богу Константин, безусловно, был очень заинтересован. Ни богословие его, ни богопочитание не были бескорыстными. Однако в контексте древности это норма – напротив, обратное было бы странным исключением.
Обращение Константина: итоги
Некоторые историки утверждают: будь Константин в самом деле христианином, он бы активнее обращал в христианство своих подданных-язычников. Этого он, очевидно, не делал. Однако Гарольд Дрейк показал, что это не аргумент против искренней христианской веры Константина. Скорее, это свидетельство того, каким христианином он был и стремился