Брачное агентство. Галина Гонкур
и журналистки – с салом и яичками это монтировалось слабовато), предлагала взять в подарок будущей столичной родне что-то поприличнее: чеканку местного мастера Зеленова «Пушкин и Дельвиг в лицее» (на которой Александр Сергеевич и Антон Антонович были похожи как родные братья), сувенирные глиняные колокольчики с надписью «Привет из Коробчевска» или на худой конец пуховые вязаные подследники производства местных мастериц. Но была поднята на смех родителями, отстранена от сборов и вынуждена смириться с их выбором подарков.
Всю дорогу на верхней полке (мать хотела положить ее на нижней, но дочь категорически отказалась) Геля грызла ногти на нервной почве и пыталась составить сценарий встречи таким образом, чтобы затея дала правильный результат и в то же время мать не раскусила ее секрет: никакой ей Гена не жених. Он даже адрес ей свой перед расставанием не дал и, судя по некоторым признакам, не собирался с ней еще раз встречаться, хотя Геля всячески намекала на возможность дальнейшего поддержания отношений. Они провели последнюю ночь вместе, Геля пришла провожать его на вокзал, но поезд, оказывается, ушел на час раньше времени, названного Геннадием. Там, в туалете, она видела вложенные в паспорт билеты в Москву, но вчитываться в цифры не стала, не думала, что может понадобиться, – вот и погорела на этом. Она пыталась позвонить на оставленный им номер мобильного, но в нем не хватало одной цифры. В сочетании с неправильным временем отхода поезда это довольно недвусмысленно наводило на определенные выводы.
Ситуация была неприятная, можно даже сказать, оскорбительная, но Геля давно научилась договариваться сама с собой. Она списала эти обстоятельства на Генину забывчивость и предотъездную спешку. Может, не случись беременности, она бы и забыла об этом своем приморском приключении. Но теперь дело было другое. Геля восприняла все случившееся как шанс, выигрышный лотерейный билет, благодаря которому Москва из чего-то эфемерного, нереального могла стать ее городом, пустить ее к себе под бок, а уж она-то, Ангелина, не растеряется!
Дорога оказалась очень тяжелой. Гелю посетил ранний токсикоз, ее всю дорогу мучили запахи: туалета в плацкартном вагоне, который вез их с матерью до Павелецкого вокзала, носков соседа по купе, яиц и курицы, которые мать достала из сумки, не успел поезд тронуться, резких духов проводницы. Москва оглушила их шумом, толкотней в метро и гигантскими размерами улиц. Поэтому к улице Красных Конструкторов и тридцать третьему дому они добрались совершенно измученными.
У двери сто шестьдесят шестой квартиры Геля быстренько собралась с духом, пока мать жала на дверной звонок. «Надо бы взять ситуацию в свои руки, иначе не избежать позора», – промелькнуло у нее в голове.
Дверь открыл мужчина в майке-«алкоголичке» с застиранным олимпийским мишкой на аккуратном, клинышком, животе и трениках с вытянутыми коленями – всероссийский домашний костюм мужчины средних лет. В руке у него был бутерброд с колбасой. Открыв дверь, он вопросительно уставился на незнакомок.
– Что