Одержимая страстью. Юлия Рябинина
никакого любопытства – еще одно очко в пользу паренька.
Говорить о чем-либо ещё просто не было смысла, поэтому я погрузилась в мысли, прокручивая в голове разные варианты исхода сегодняшнего пребывания в палатах Императора. Матерь Божья, да что я несу такое? Какие палаты? Какой исход? Да у меня, на самом деле, поджилки от страха трясутся. Думать сейчас могу только о том, чтобы не облажаться и в живых остаться.
С каждым шагом мне становилось все труднее дышать. Внутри будто все замерло в предчувствии чего-то страшного.
«Фух, нет, Ленка, так не пойдет, – передергиваю плечами, – так ты себя доведешь до белого каления прежде, чем окажешься на месте».
Я потрясла ладонями и предплечьями, словно боксер перед раундом.
«Это безумие! – кричит подсознание. – Все это нереально и глупо, словно ночной кошмар, который почему-то все никак не хочет заканчиваться».
– Мы пришли, Ида, – паренек застывает перед огромными двустворчатыми дверьми, точь-в-точь как вход в святилище.
Сглатываю слюну и сцепляю ладони в замок только лишь для того, чтобы не начать заламывать пальцы. В коленках растекается слабость, ноги становятся ватными, а душа из тела вырваться хочет, убежать отсюда подальше, и мне кажется, что вот-вот, и я и правда дух испущу.
Вдруг двери распахнулись, я от неожиданности подпрыгнула на месте, почувствовала, как по скулам капельки пота дорожку начали прокладывать. Сума сойти можно. Прикусываю губу с внутренней стороны, чтобы хоть как-то успокоиться. Хоть это и мало помогает, но боль немного приводит в себя.
Двери открылись, и меня словно невидимыми нитями потянуло внутрь. Шаг. Второй. Третий. И резкий выдох. Передо мной словно кадры из кинофильма выстроились в ряд, превращаясь в единую картину и заполняя собой всю меня изнутри. Боже мой. Подношу ладонь ко рту и зажимаю его так плотно, чтобы никто не услышал стон, который готов сорваться с губ.
От этого невообразимого богатства и красоты меня просто захлестнуло волной восхищения. Мне казалось, что если я сейчас не моргну, то точно глаза вылезут из орбит. То, что я видела, подходя к святилищу, с тем, что вижу сейчас, даже в сравнение не идет. Белый цвет заполняет огромное пространство комнаты, но отдельные детали и картины, что украшают стены, сделаны из золота. В дальнем углу керамическая ванна на блестящих массивных ножках, а ближе к середине внушительных размеров кровать под белоснежным балдахином, с такими же простынями и подушками и… Матерь Божья. В глазах зарябило от стерильной чистоты цвета в этой комнате.
– Ида, ты вовремя, – послышался низкий мужской баритон, и меня будто разрядом тока пробило с головы до ног.
Медленно поворачиваю голову, и если бы не рука, которая до сих пор зажимала рот, челюсть точно оказалась бы на полу. Передо мною стоял никто иной как самый настоящий бог Олимпа, и мое желание упасть перед ним на колени и восхищаться его могуществом и красотой показалось мне нормальной реакцией. И то, что до этого я считала красотой, взять даже нашего директора, да даже того же Принца – это все было неправдой и ерундой,