Единственные. Марина Кистяева
Волгарский вернулся. Весь из себя, такой деловой, уверенный. А в ушах его холод и оскорбления! Да пошёл он… Она была на него очень сильно зла. Вернулся он в момент «икс». Везение сегодня не на стороне Русланы, иначе бы не застал он её в столь пикантной ситуации. Кормить Богданчика при них оказалось сущим испытанием. Только сынишке было всё равно – ему требовалось молоко и мама рядом, остальное его не касалось. Лана сразу же попыталась спрятаться от пристальных мужских взглядов, но тем, казалось, по фигу. Смотрели на неё.
Ладно, это она пережила.
Хуже другое – сам Волгарский.
Его давящая энергетика распространилась по всем кабинету. Макара она ещё могла воспринимать адекватно, их двоих – перебор.
А когда Волгарский выдвинулся в её сторону, Лане захотелось встать и убежать. Позорно смалодушничав. Да, Илья бы не одобрил её мыслей. Он любил и ценил её за силу духа, за характер. Всегда говорил, что у неё есть внутренний стержень. Она же смеялась и отшучивалась, что его – этот стержень – осталось только найти.
Поэтому она выставила руку, останавливая Волгарского. Тот шел, как танк, как ледокол. Руслане даже на миг почудилось, как она видит воздушные потоки, расступающиеся перед ним. Сильный мужчина. И опасный.
Захотелось сразу же огородить Богданчика от него. От темного взгляда, которым мужчина впился в сына. Смотрел, а на дне глаз бушевало пламя, сулящее её выжечь дотла. Или у Ланы снова разбушевались гормоны? Почему она в одночасье резко изменила восприятие и Волгарского и того, что разворачивается в кабинете?
Усилием воли, Лана кое-как собрала себя и скачущие мысли. Она сама пришла во имя справедливости. Потому что не смогла нормально спать по ночам, терзаясь демонами сомнений и удушливой тоски, с которой так и не смогла справиться.
Думала, будет легче.
Нет.
Когда прочла на лице Волгарского удивление, сменяющееся шоком, поняла – он разглядел в Богданчике сходство с собой.
Она его понимала.
Потому что сама через это проходила. Долгими бессонными ночами переводила взгляд со спящего сынишки на фотографию Захара Владимировича, и поражалась, как двое людей могут быть столь похожи друг на друга. Конечно, при желании, можно сходство найти между каждым мужчиной и мальчиком, но тут не вызывало никаких сомнений в их родстве.
Сердце обливалось кровью, хотелось вырвать его из груди, чтобы не болело, чтобы не ныло. Лана только-только успокоилась, и тут нате вам, пожалуйста. Ещё один поворот Судьбы, проверяющей её на прочность. Иногда Лана спрашивала пустоту в квартире: сколько можно? Какой её личный предел? Поворачивала голову, находила играющего Богдана и отвечала сама себе: её предел безграничен.
Она – мать.
Она выдержит всё и чуть больше.
Ей пришлось спустить Богдана с рук. Тот уже не мог сидеть от любопытства. Естественно, новая территория, как не обследовать? Лана опасалась, что он испугается взрослых чужих дядь. Ничего подобного. Посмотрел, улыбнулся беззубым ртом и вперед, покорять новые вершины.
А у Ланы возникло странное