Сизиф на вершине. Андрей Гущин
табличку —
Осколок незапамятных руин.
Шилейко-младший разберёт вотивы:
Номенклатуру допотопных царств,
Правителей исчезнувших активы,
Помянник милосердий и коварств.
Ты сам из тех – длинноголов и смугл —
Чей царствен очерк савроматских скул.
И рассудить бы надо, в чем тут дело,
Но лампочка давно перегорела.
«Слова сгустились в моросящий дождь…»
Слова сгустились в моросящий дождь.
Читай роман по отсырелым спинам
И, заработав кашель и ангину,
Эвтерпу с Каллиопой не тревожь.
Пусть в вышних не узнают про тебя,
Решая достославные проблемы,
Как то: терзания стареющей Елены,
Утилизация троянского коня.
Твои делишки так же далеки
От эпоса, как сон эротомана
От флегматизма подлинной нирваны
И кирзовые всмятку сапоги.
Вдохни поглубже. Это – просто дождь
Без околичностей, подтекста и намёка.
Судьба ни в чём не знает экивока,
И почерка её не разберёшь.
Красавище и чудовица
Всё было чинно и серьёзно:
Кабак, былинный разговор.
Потом, как будто под наркозом,
Короткий рейс в гостиный двор.
Не пела свадьба, не плясала,
И шафером – приблудный кот.
Но искры вышли из кресала,
И пот истёк на коверкот.
И счастлива была невеста,
В рассветный сънъ погружена,
Ей в тучах пыли и асбеста
Другая виделась страна,
Где он – владыка, пусть шерстистый,
Как юкагирский носорог,
На ней златистое монисто
И дорогой сафьян сапог.
Ах, только бы не просыпаться,
И грезить-грезить день-деньской,
И никогда не подыматься
С перин, обтянутых камкой.
Хронос кенос[1]
За невидимую Стену
Заглянув в начале самом,
Пустоту великой сцены
Ощутишь в себе, как драму.
Пожалеешь, что судьбине
Поколенья жизнь отдали.
Капли красные рябины
Заржавели, как медали.
На притуле – кот Василий,
На столе кухонном – брашно.
О любви как высшей силе,
И задумываться страшно.
«Ещё вчера плакун-трава…»
Ещё вчера плакун-трава
По Оболони зеленела.
А если б так, что нам за дело
До городского волшебства?
И празднеств шумных круговерть
Даёт таинственные всходы.
Зима, чья анаграмма – смерть,
Взаймы не просит у природы.
Салюты, вопли, кутежи.
Когда же наконец морозы
Наточат острые ножи
На коллективные психозы?
Звучит церковный антифон
Под голубыми небесами.
Подростки с круглыми глазами
Молчат и дышат в домофон.
Сал, Бер, Йон, Рош
Поспела
«пустое время» (