Убивец магов: Калибр 9 мм; Война нелюдей. Григорий Шаргородский
срубил елочку и даже украсил ее гирляндами, соединив вместе лампочки из своего запаса. В буржуйке тихо потрескивали дрова, лишь временами нарушая тишину в подвале. Верхнее освещение Андрей выключил и теперь сидел за столом в свете гирлянды и пляшущего огня. Ему было невыносимо грустно – не больно, а просто грустно. Вместо любимой женщины рядом лишь пустота, а вместо шампанского – слегка разведенный водой спирт.
Жалость к себе так стиснула грудь, что захотелось выть, но вслед за этим по телу прокатилась волна ненависти и к эльфам, и к себе, слабодушному. Корчак вздохнул и сделал то, чего не решался сделать со дня смерти жены. Он достал смартфон и зашел в папку с фотографиями. С тускло горящего экрана на него смотрели строгие и немного печальные глаза Лизы. В груди заныло сердце, а на глаза навернулись слезы. Нельзя сказать, что он безумно любил свою жену, но сейчас Андрей почувствовал, что в ней был единственный смысл его жизни.
«Правду говорят, что мы ценим лишь то, что теряем», – подумал он. Раньше у него были жена, дом и нормальная жизнь, а сейчас он стал одиночкой, бродягой, мародером, убийцей и черт знает кем еще.
– С Новым годом, солнышко, – хрипло прошептал Андрей и вытер рукавом навернувшиеся слезы. Он вновь жалко улыбнулся и поцеловал изображение жены.
Скорей всего, просто сработал тачскрин, и никакой мистики здесь не было, но Андрей все равно вздрогнул, когда через мгновение на него смотрела улыбающаяся Лиза. Ее глаза словно говорили: «Не глупи, милый, – живи и за меня и за себя».
– Ты же знаешь, что у меня не получится, – с горечью в голосе ответил на невысказанное пожелание Корчак и прикрыл глаза.
«Так, все, надо остановиться, а то крыша съедет окончательно», – пронеслась вдогонку резонная мысль, и он залпом допил остаток жидкости в кружке. Эта добавка оказалась последней каплей, мир перед его глазами медленно поплыл.
…Первое января Андрей встретил, как положено любому русскому человеку, головной болью и тошнотой. Постанывая, он встал с кровати и полез из своего подземелья на свет божий. За последние недели он выработал в себе режим и схему поведения.
«Я на войне, и порядок должен быть армейским», – решил он для себя и вот уже два месяца придерживался стабильного распорядка дня: утром – умывание и легкая зарядка, затем – занятие со смартфоном, после обеда – учебные стрельбы и тренировка в хождении по лесу.
Январское утро было колюче-холодным и ослепительно-белым. Андрей вдохнул морозный воздух и начал раздеваться. Когда-то он считал всяких там моржей в лучшем случае понтовитыми придурками, а в худшем – чокнутыми. Сейчас же, оценив, насколько бодрит и прочищает мозг обтирание снегом, решил, что и сам стал таким же чокнутым, потому что зрителей для понтов здесь не было.
Обтершись сухим бельем, он вернулся в подвал и, запив головную боль шипучим аспирином, перешел к рутине. Заняться языком уже не успевал, а если честно, ему не очень-то и хотелось вслушиваться в лай чужой речи с похмельной