На полпути с обрыва. Кир Булычев
почему-то показалось, что тот придет вечером попозже.
Вероника заснула рано, она всыпала в себя чуть ли не смертельную дозу снотворного и теперь блаженно храпела за перегородкой. Но Коре не спалось, и она вышла в сад. В доме у Тамары бурчал телевизор и порой кидал отблеск цветного пламени на черную листву. Цикады звенели прямо в ушах, иногда снизу доносились удары волн – море раскачалось от ветра, и теперь, в безветрии, тугие валы мерно молотили по берегу.
Закрыв глаза, Кора вновь видела, как исчезает, вспыхнув холодным огоньком, Всеволод… Скорее бы приходил Милодар…
Кору разбудило нежное прикосновение – так мама будила ее, чтобы покормить… «Господи, – подумала Кора, просыпаясь, поднимаясь из глубин сна, – я же не должна помнить, как моя мама меня будила…»
Было темно. Луна освещала край столика у кровати и часы. Зеленые цифры секунд, равномерно возникая на циферблате, подчеркивали размеренность и спокойное течение ночи.
– Кора, вставай, – прошептала бабушка Романова. – Мы ждем тебя.
Кора попыталась резким движением сесть на кровати, но бабушка Ксения Михайловна удержала ее.
– Одевайся тихо-тихо и выходи. Никто не должен тебя заметить.
Кора натянула сарафан, сунула ноги в тапочки и ступила из двери на площадку перед домиком. Дверь в комнату Вероники была приоткрыта. Вероника невнятно заговорила во сне.
Распогодилось, облака утихомирили свой бег, стали серыми и прозрачными – длинными тряпками они тянулись по черному небу, которое над морем на востоке начало розоветь. Вчерашняя непогода выгнала теплый воздух, и потому было зябко и сыро. Цикады молчали, видно, попрятались по норкам. Неуверенно запела наверху птица и оборвала мелодию.
Небольшой флаер покачивался в воздухе перед самым домом – шагах в пяти. Отсвет от приборной доски очерчивал лицо пилота, который прищурившись глядел на Кору – наверное, ее светлый сарафан был ему ясно виден.
– Пошли! Не закрывай дверь. Ты скоро вернешься.
Следом за старушкой, которая была резва не по годам, Кора поднялась во флаер по лесенке, лежавшей концом на дорожке.
– Комиссар ждет нас у себя, – сказала бабушка.
Во флаере стало тесно. Зато он был совершенно беззвучным и его нельзя было ни толком увидеть, ни засечь приборами – резиновая игрушка.
Кора мечтала вычистить зубы, для нее это главное после сна.
– Потерпи пять минут, – ответила ее мыслям бабушка. – Там все есть.
Оболочка флаера была прозрачной, но в такую темень от этого было мало пользы: порой пролетали снаружи огни, цепочки огней, вспышки, порой наваливалась тьма, что-то заблестело под светом прожектора – на мгновение заложило уши, видно, изменилось давление. И тут же флаер замер, улегшись на бетон, и слышно было, как сзади с громким шорохом закрываются ворота. Они пробрались в пещеру Али-Бабы.
Дверца флаера отошла в сторону, комиссар Милодар собственной голографической персоной встречал их, стоя