Когда дружба провожала меня домой. Пол Гриффин
футов. Собака медленно приблизилась к угощению и быстро его заглотила. Я положил еще один кусок, но в этот раз отступил на десять футов. История повторилась. Потом пять футов – и он уже ел с моей руки. Не успел я оглянуться, как он сжевал четверть фунта сыра чеддер. А после рыгнул громче меня. Да уж, изо рта у него пахло не розами. Наевшись, пес прижался к моей ноге и затрясся так, что дрожь передалась и мне.
Тут я подхватил его на руки и понес домой, держась тихой стороны улицы. Только бы никто не увидел меня с этой девчачьей собачонкой. Такое хуже, чем быть пойманным с книгой.
5. Мама
– Ладно, мой ответ – да, – сказала мама. Я даже не успел у нее ничего спросить. Завидев у меня на руках этого хитреца, она тут же согласилась. – А теперь понесли его в ванную.
– Спасибо, мам.
Я всегда, сколько себя помню, хотел собаку, но мы решили дождаться переезда во Флориду. К счастью, сейчас мама не стала возражать.
– Он выбрал тебя не просто так, – сказала она.
– Ага, потому что я первый болван, который его покормил.
Она потрепала меня по голове:
– Наша жизнь – это дорога, Путешественник.
– Ага, та еще поездочка.
– Никогда не забывай, что подъем в гору – самая лучшая часть этого пути.
– Забудешь тут: ты напоминаешь мне об этом по два раза на дню.
Моей маме шестьдесят семь лет. Волосы она не красит и все время стрижет их коротко – никаких тебе заморочек. Наверное, сейчас вы производите в голове подсчет: из ее возраста вычитаете мой. Когда я у нее появился, ей должно было быть за пятьдесят, так? Вот только все было иначе. Потому что она взяла меня уже десятилетним.
– Дай мне полотенце, – попросила мама.
Мы насухо вытерли пса. Кто бы мог подумать, что эта дворняга окажется такой симпатичной? Шерсть торчала во все стороны. Промытые глаза светились золотисто-коричневым. Я засунул его язык обратно в пасть, но тот снова вывалился.
– Надо бы его откормить, – сказала мама.
То, что она так быстро согласилась на собаку, заставило меня задуматься.
– Мам, те дети в приюте… Ты же могла усыновить любого из них. Я всегда боялся спросить, но почему ты выбрала именно меня?
– А почему ты боялся спросить? – удивилась она и принялась поджаривать бифштекс.
– Просто порой мне кажется, что, если я об этом заговорю, все исчезнет. Моя жизнь здесь, в этой квартире. Моя собственная комната. Наш ужин за просмотром телевизора. Ты и я.
– Путешественник, – проговорила она. – Мы с тобой никуда не исчезнем. Мы будем существовать вечно. Ты же это знаешь, да?
– Конечно.
– Ты совсем не умеешь врать, сынок.
– А откуда ты знаешь, что я вру?
– Потому что ты при этом так очаровательно распахиваешь глаза, чересчур широко, и отводишь взгляд вправо. Бен, послушай меня. Когда Лаура внезапно умерла, я оказалась на распутье. Мы всегда с ней хотели помогать сиротам, и тогда я решила: если я найду ребенка, который действительно во мне нуждается, то заберу его. – Она перестала готовить и уставилась на