Королевская семья и церемониальное пространство раннестюартовской монархии. С. Е. Федоров
образований.
Конфигурация «политического тела» английской композитарной монархии определялась наличием трех территориальных моделей. Первая модель характеризовала отношения, которые складывались между Англией и Уэльсом, была унитарной и в силу своей специфики не создавала видимых проблем для правящей династии.
Эти отношения характеризовались единой правовой системой, одним парламентом, одной церковью, одним Тайным советом и единой судебной системой. Все на что Уэльс мог в реальности претендовать, оставляя в памяти англичан свое некогда независимое существование, был учрежденный при Генрихе VIII Совет по делам Уэльса, регулировавший не столько культурно-историческую автономию этой части британской государственности, сколько осуществлявший фискально-административную и военную централизацию образованных в то же время валлийских графств.
Вторая модель определяла отношения между Англией и Ирландией[54]. Положение зеленого острова в этой связке было специфичным, поскольку Ирландия далеко не сразу стала восприниматься англичанами как их собственная колония, но и тогда, когда это произошло, отношения усложнялись наличием автономных ирландских институтов, таких как Тайный совет, парламент, правовая и законодательные системы. Несмотря на то, что Ирландия в этих отношениях занимала явно подчиненное по отношению к Англии положение, она все-таки оставалась полусамостоятельным или автономным образованием. Кстати, накануне заключения англо-шотландской унии 1603 года соотечественники Якова I опасались того, что именно такая модель может стать образцовой для отношений между Англией и Шотландией. При этом их заботило то, что Шотландия, отношения которой с Англией определяли контуры третьей модели[55] территориально-политического объединения, может лишиться своего главного преимущества. Шотландия сохраняла практически независимую судебно-административную систему и законодательство, а шотландская церковь была на деле более близкой к реформационным идеалам и, следовательно, лучшей в сравнении с английской. Соотечественники Якова I тем не менее оставались реалистами, понимая, что униатские отношения между Лондоном и Эдинбургом будут складываться именно под эгидой Англии, поскольку Шотландия уступала ей и в территориальном, и в материально-экономическом плане.
Если к концу XVI века англо-британский вариант подчинения Шотландии оставался нереализованным, то отношения Англии и Ирландии в рамках композитарной монархии были реальностью. Многое из того, что лежало в основе этих отношений обладало своей спецификой, хотя и обнаруживающей известные параллели с проектом англо-шотландского объединения.
В начале XVII века отношения между двумя композитами по-прежнему регулировались двумя актами, история появления которых уходит своими корнями еще в тюдоровское законодательство. В 1541 году Генрих VIII был вынужден изменить статус Ирландии, отказавшись от титула «лорд» в пользу монаршего