Волхв, сын Славена. Славянская сага. Любовь Сушко
Марфа мечтала о том, что Славен привыкнет к ней и полюбит ее по-настоящему, она и не догадывалась о том, что это невозможно, даже грозная Марена не может его заставить так сделать. И все-таки она знала, что отправится в капище Лады и принесет ей самые щедрые дары. Но она трепетала, думая о том, что скоро ей придется идти с ним в покои. Она никогда не слышала о том, что там происходит во время первой ночи.
И кто-то уже пытался намекнуть ей, что надо удержать князя, чтобы его
Кикимора с собой не увела, та-то знает, как ублажить властелина.
Сразу было видно, что Марфа этого не знала и не ведала.
Она почувствовала, что каменеет, и решила, что лучше бы за столом оставаться до самого утра. И слезы сами потекли по щекам. Кажется тогда князь повернулся к ней и в первый раз на нее взглянул, потому что все за столами зашевелились, переговариваясь.
Славен тоже подумал о том, что ночь придется провести с этой странной девицей, которую ему выбрали матушка с Дубыней.
Он подосадовал на то, что не позаботился о тайном ходе, чтобы можно было незаметно сбежать, когда станет совсем невыносимо.
Каким странным оказался этот союз, даже если у Дубыни и были добрые побуждения, то теперь он отомстил самым жестоким образом.
Он переживал все, что недавно и тот, когда женился на нелюбимой женщине
– Зло возвращается, теперь ты переживаешь то же самое, но кажется эта не так тупа, алчна и коварна, как та, которая была прежде – это обычная жертва чужого произвола.
Князь резко поднялся, так что опрокинулся кубок со сладким пивом, но он даже не посмотрел туда, что-то сказал всем, сидевшим за столами, потом своей невесте, и отправился туда, во тьму коридора.
Она покорно пошла за ним, спотыкаясь, дрожа от страха, словно была слепа. Он усмехнулся, как нежна и дерзка была Анфиса, как ему нравился ее упрямый задор. Нет, она до конца ни в чем не уступала князю. Всегда и всей он будет сравнивать с той, которая так запала в душу.
№№№№№№№№
Словно в какой-то тюрьме дверь перед Марфой захлопнулась, она подумала, что никогда больше не сможет ее открыть.
Большая комната с ложем посередине закружилась перед глазами.
Князь подхватил ее и швырнул на кровать. Он ничего больше не делал, а онане ведала что должна или не должна сделать. Он лег на самый край кровати. Он был дивно красив. Но голос заставил снова обо всем забыть.
– Ты ведаешь об Анфисе, – услышала она его слова, – я ее любил больше жизни, если бы она была жива. Но не надейся, тебя в никогда не полюблю, но мне нужно быть женатым, мне нужны наследники, если не будешь дурой, и не станешь перечить мне и обманывать, то не будешь ни в чем знать нужды.
Он замолчал, словно устал, пока говорил обо всем. Она чувствовала, что не произнесет ни одного слова. Тень утопленницы стояла перед ней. Но зачем он говорит обо всем, разве трудно было слукавить? Нет, он рожден, чтобы обижать ее. Вот она и разрыдалась