Пятьдесят котёнков Серого. Gifted Writer
программа в деревне накрылась медным тазом – и это было, в целом, хорошо – но труба звала на ратный подвиг – а это было плохо. Я заметался в поисках укромного места, где бы я мог разрядить обстановку.
Забившись в ванной между гигантской душевой кабиной и раковиной, я перезарядил свой кольт и пристрелил хозяйского кота, заглянувшего в мой район красных фонарей: любопытство должно караться смертью. Заряд попал лазутчику точно между глаз. Кот мяукнул и лапой смахнул мутные капли. Потом стал вылизывать липкую лапку: в воздухе отчётливо запахло зоофилией. Я поспешил покинуть место преступления, протерев по дороге морду кота какой-то тряпкой, которая валялась под раковиной. Нашим сексуальным контактом кот был явно разочарован.
Мне хотелось выяснить: почему я, как девочка-целочка, теряю свой покой от обычных поцелуев взрослой женщины. И хотелось продвинуться в своих исследованиях дальше, не ограничиваясь пионерскими радостями – я уже был большой мальчик – но я не знал, как это сделать.
Во время застолья, на которое собралось туча родственников, доселе мне не известных, я старался чокнуться с мамой Алей – она просила так её называть – и чмокнуться в завершении очередного тоста. Удивительное дело, она легко шла на поцелуи с моей стороны после каждой рюмки, а потом и сама стала целовать меня за столом – по поводу и без повода!
Но странным было не только это, но и реакция окружающих родственников и гостей на наш откровенный флирт: она была нулевая! Возникало ощущение, что это стандартная форма общения для окружавших меня людей, или они просто не видели в этом ничего предосудительного.
Я весь вечер нетерпеливо стучал своей балдой по ножке стола, рискуя сдвинуть его с места со всеми угощениями и гостями заодно, мечтая как-нибудь уже присунуть своей тёще.
Ночью, когда все гости разошлись и на кухне остались пить чай только я с Женькой и Алевтина Ивановна, я подсел к теще и стал нести какую-то восторженную околесицу, поминутно целуя её в губы. Мама Аля смущенно смеялась, что-то говорила в ответ, умолкая лишь на время поцелуев – которые длились все дольше и дольше – продолжая после них говорить, как ни в чём не бывало.
Моя Женька, глядя на весь этот неприкрытый разврат, почему-то умилялась. Она, верно, думала: «Как хорошо, что мой любимый нашёл с мамочкой общий язык!» Если бы она глянула под стол, её мнение сильно изменилось. Мне было необходимо срочно отсалютовать по поводу этой маленькой победы: ведь теперь я мог целоваться с мамой Алей где угодно и когда угодно, не рискуя внезапной потерей яиц. Я потрусил раскорякой в душевую кабину – заодно помыться с дороги.
С комфортом разместившись в кабине, которая с легкостью могла принять в себя небольшого носорога, я включил нижний душ, и раскрылечился над ним, зависнув над струями воды. Тёплые потоки приятно щекотали мои тылы, и я галопом погнал бородатого к финишу – благо он был не за горами.