Vice versa. Вакансия. Сергей Малицкий
наверное. Ну, еще что хотел? Говори.
– А зачем вы в ванной-то? – собрался с духом Дорожкин. – В ванной-то вы зачем? И так спать не могу, то шорохи какие, то стуки, еще и вы в ванной. Что ищете-то?
– Да уж не тебя, сорванец, – вдруг наполнила глаза болью Марфа и ударила в грудь, вытолкнула Дорожкина со двора.
День пролетел как один час, куда только время подевалось. Уже в сумерках Дорожкин добрел до моста, перебрался на свою сторону, не слыша ни плеска, ни нежных голосов между обрывистыми берегами, и увидел, что рама велосипеда по-прежнему заперта на столбе, но ни колес, ни крыльев, ни руля, ни сиденья – ничего на ней нет. И именно это обстоятельство почему-то заставило Дорожкина рассмеяться впервые за целый день.
Глава седьмая. Заботы для субботы
Дожидался ли Ромашкин младшего инспектора с первого задания с мылом и дезодорантами, Дорожкин так и не узнал, потому как отправился в виду надвигающихся сумерек не в участок, а домой. Фим Фимыч, который сидел с окуляром в глазу над разобранным на части импортным фотоаппаратом, поднял голову на звон дверного колокольчика, заметил в одной руке у Дорожкина велосипедную раму, удивился, в другой разглядел торчащую из пакета папку, расплылся в улыбке, уронил окуляр, задвинул ящик с запчастями под стойку и выставил на нее парочку граненых стаканчиков.
– Как раз тот случай, – провозгласил он свистящим шепотом, оглянулся и начал свинчивать крышку с китайского термоса. – По чуть-чуть.
– Да уж, в самый раз, – вздохнул Дорожкин.
– Ну, с почином? – подмигнул младшему инспектору карлик, когда тот опрокинул стаканчик загоруйковки. – С кем разбирался?
– А это не секретно? – похлопал Дорожкин по папке, подумав, что с загоруйковкой надо завязывать. Тепло теплом, но вместе с ним вдруг пришло ощущение рискованной свободы и ухарства. К счастью, пришло, но телом и духом Дорожкина пока не овладело.
– Еще? – подмигнул Фим Фимыч.
– Не, хватит, – испугался Дорожкин.
– Молодец, – кивнул карлик, спрятал термос, смахнул со стойки стаканчики, выудил из-под нее фотопотроха и снова вставил в глаз окуляр. – Забористая больно в этот раз вышла. А забористая не просто забирает, бывает, что забирает, да не отдает. А насчет секретности, что тебе сказать? Секретности, конечно, никакой нет, – протянул он задумчиво, вглядываясь в нутро фотокамеры. – Вот ведь заковыка, ну да ничего, малой кровью обойдемся. Шлейф перетерся и вся недолга. Но еще проверять придется. Я и говорю, секретности никакой нет, но это ж ведь как старенький «Кэнон». В том, что у него внутри, тоже секрета никакого нет, а вот поди подступись. Я просто насчет того, может, посоветовать что тебе?
– Я у Марфы был, – погладил папку Дорожкин, радуясь, что никакого зуда в его пальцах не чувствуется. – У Шепелевой.
– От это ты задвинул! – восхищенно причмокнул Фим Фимыч. – И не обделался?
– А должен был? – не понял Дорожкин.
– Да как сказать, – пустил в усы