Игрывыгры. Петр Ингвин
Повторю еще раз. Люби его – как себя. А себя, – она вдруг потянулась вперед захрустевшими ручками и вновь поймавшей внимание курносой грудью, волшебно колыхнувшейся и запросившейся в ладони, – я о-очень люблю…
– Люби. – Михаил пожал плечами, постаравшись движением таза выехать из-под нахальной ладони.
Не получилось. Вместо того, чтобы спокойно уползти вдаль, ладонь замерла на месте и прижалась.
– Что же. – В накалившихся девичьих глазах заплясали чертики. – Золото пробуют огнем, женщину золотом, мужчину женщиной. Попробуем?..
5
Вот и сказано решающее слово. Приехали.
Сидит, красавица, глазками сверлит, ждет. Ну, сложится сейчас кратенький дуэтик. Ну, возможно, будет, что вспомнить. Или не будет. Но с этим потом жить. Ей, раскрепощенной и свободной, ладно, проблем никаких. Может, еще одно очко в демонстрируемое подругам табло попутных побед, или просто «по приколу». Молодежь, кто ее поймет. Тем более – вот такую. Новую. Материально не бедствующую, которая сама себе хозяйкой является. А ему, с еще не пропитой до конца совестью? Как вернуться к любимой жене, если возвращение состоялось через чужую постель?
– Да уж я такое золото – пробы негде ставить, – протянул он. – Огонь тоже давно перегорел.
– Давно верю не словам, а чувствам, а они говорят…
– Это так, угольки былого пожара.
Михаил с такой мольбой посмотрел в жесткие чужие глаза, которые выжигали на его коже неприличные рисунки, что Жанна громко и отходчиво расхохоталась.
– Ладно, подождем, пока угольки разгорятся. Хотя… Отсрочка – надежнейшая форма отказа. – Девушка красиво откинусь назад. – Согласна, пусть будет, как скажешь. Ты мужчина, тебе и принимать решения. Но тогда…
Поднявшись бесшумно и почти бесплотно, словно джинн из кувшина, она чарующим облачком скользнула на кухню.
Михаил проследил, как красивое тельце взгромоздилось на подставленный стул и, как в прошлый раз, качаясь и активно балансируя (но теперь имея впереди отливающие лунным сиянием противовесы), достало очередную заветную бутылочку. На этот раз желтую. Потом обзор стола перекрылся шелковой буквой т, вписанной в круглое и мягкое, и белой спиной, нагнувшейся над чудесными приготовлениями. О последнем Михаил узнал по донесшимся булькам. Они вызвали судорожный скачок кадыка. Еще несколько томительно-счастливых секунд – и очаровательная девушка, как добрая фея из сказки, появилась с двумя стаканами.
– Любишь виски?
– Наверное.
– Не пробовал?!
– А что, должен?
– Нет. Но странно.
Она вспорхнула на прежнее место, но теперь присела на одну подобранную под себя ногу, другая свесилась вниз. Стаканы прижались к груди. Переставший стесняться Михаил безотрывно смотрел на образовавшийся союз стекла и кожи. Холода и тепла. Желанного и желанного.
– Ты сказала «странно». Почему?
– Обычно