Концепции современного востоковедения. Коллектив авторов
называют индологами и лингвистами. При этом все они востоковеды, что, пусть и косвенно, подтверждает междисциплинарный и интегрирующий характер востоковедного знания. Добавим, что интегральность (междисциплинарность или наддисциплинарность) следует понимать в данном случае не как содружество автономных дисциплин, а как именно объединение, до риска совмещения, ради не предопределенного, т. е. собственно нового, результата.
Подводя некоторый итог вышесказанному, можно констатировать, что и востоковедение, и литературоведение являются областями научного знания с неочевидным предметом исследования и не имеют универсальной методологической базы. Проблема взаимодействия/софункционирования этих наук усугубляется еще и тем, что значительные усилия, которые востоковед, востоковед-литературовед в том числе, тратит на преодоление «сопротивления» иноязычного и/или инокультурного материала, нередко приводят к одной из двух равно ошибочных позиций, в общем виде сводящихся к следующему:
– все «восточное» столь самобытно, если не сказать – своеобычно, что интерпретировать материал не то что с использованием методических «западных» наработок, но даже и в терминах европейского литературоведения просто нецелесообразно (поэма европейская отнюдь не то, что восточная);
– все «восточное» не более чем «экзотическое» подтверждение уже известных по европейскому материалу тенденций и процессов, и задача литературоведа-«восточника» – встроить материал в готовые «европейские» схемы (крайне полемичные идеи восточных Ренессанса или модернизма).
Отсюда, как очевидное следствие, популярность среди востоковедов-литературоведов компаративистских116 и поэтологических исследований, которые призваны подтвердить или опровергнуть одну из означенных позиций.
Как правило, предметом сопоставительного анализа становятся явления, принадлежащие к разным литературам, что актуализирует, пусть и с благими пожеланиями, дихотомию «свой – чужой». Предметом сопоставления может стать любой элемент коммуникативной цепочки в системе литературы: эпоха, период, род, вид, жанр, автор, произведение, образная система, отдельный троп и т. д. Применительно к русской литературе можно перечислить десятки работ в широчайшем диапазоне – от тюркизмов в «Слове о полку Игореве» и коранических мотивов у Пушкина до поисков социалистического реализма в той или иной восточной литературе и влиянии трудов В. И. Ленина на литературы Востока117. В данном случае востоковеды не часто ищут генетические связи, но охотно выявляют типологические118. Напротив, если сопоставляются/сравниваются явления одной литературы119 или одной литературной общности120, то на первый план выходит уже генетическая связь. Компаративистские исследования явлений, связанных с процессами модернизации, на Востоке имевшей по преимуществу вид европеизации, и современными процессами глобализации,
Термин «сравнительное литературоведение» (litterature comparée) возник в XIX в. во Франции по аналогии со «сравнительной анатомией» Кювье. Первая кафедра сравнительного литературоведения была открыта в 1896 г. Очевидна связь литературной компаративистики с концепциями позитивизма и дарвинизма.
Характерные примеры: В. И. Ленин и литература зарубежного Востока: Сб. ст. М., 1971; Восток в русской литературе XVIII – начала XX века. Знакомство. Переводы. Восприятие. М., 2004.
Примером столь же блестящим, сколь и спорным была и остается знаменитая работа Н. И. Конрада (
Из отечественной востоковедной классики первыми приходят на память работы Е. Э. Бертельса (
Теория межлитературных и межкультурных общностей разрабатывалась советскими и словацкими учеными, в том числе и на восточном материале. См.: Проблемы особых межлитературных общностей / Под общ. ред. Д. Дюришина. М., 1993;