Осторожный убийца. Джеймс Хедли Чейз
выпрямился на стуле, его круглое лицо застыло, а глаза так и впились в брошь.
Симона мгновенно соскочила с кушетки и подошла к столу. Она стояла позади Торрчи, почесывая бедро, и поверх его плеча разглядывала брошь.
– Дай мне лупу, – распорядился Торрчи.
Она отошла, выдвинула ящик комода, достала лупу, похожую на те, которыми пользуются часовщики, и подала ему. Он вставил лупу в глаз.
Пока он рассматривал брошь, мы молчали. Затем он передал и лупу, и брошь Симоне.
Она долго ее рассматривала, потом положила на стол и опять отошла к кушетке. С ленивой грацией кошки растянулась на кушетке и закурила новую сигарету.
– Хотите продать, синьор Дэвид? – спросил Торрчи.
– Какова ее стоимость?
– Я бы дал за нее двести тысяч лир.
Симона приподнялась на кушетке и завизжала, оскалив белые зубы.
– Дурак! Она не стоит и ста тысяч! Ты с ума сошел?
Торрчи улыбнулся ей:
– Синьор Дэвид – мой хороший друг. Я не обманываю друзей. Настоящая цена – двести тысяч.
– Глупый баран! – рассердилась Симона. – Кто ее у тебя купит? Дай ему девяносто пять тысяч, если не хочешь разориться из-за своих друзей, и хватит.
– Не обращайте внимания, синьор Дэвид, она так говорит от своего дурного характера, – мягко пояснил Торрчи и, взяв в руки брошь, продолжал ее рассматривать, – на самом деле Симона вас очень любит. Не обращайте внимания. Я куплю брошь за двести тысяч лир.
Это означало, что брошь стоила по меньшей мере триста, может быть, даже четыреста тысяч!
Дрожащей рукой я взял брошь и сжал ее в кулаке.
– Синьора сама отдала вам брошь? – спросил Торрчи, пристально глядя мне в лицо.
– Нет, она забыла ее на столике, где мы обедали.
– Я знаю женщин, синьор Дэвид. Женщины не забывают таких вещей. Она подарила ее вам! У меня будут деньги сегодня в четыре часа.
– Можно купить на эти деньги паспорт? – спросил я.
Торрчи огорченно покачал головой:
– Думаю, нет, – паспорт стоит дороже чем двести тысяч, синьор Дэвид.
– Да. – Я допил виски, поставил стакан и поднялся. – Не можете ли вы одолжить мне пятьсот лир, Торрчи?
– Вы передумали продавать ее?
– Я еще не решил.
– Я даю двести тридцать тысяч. Это мое последнее предложение.
– Я уже сказал, я подумаю на этот счет. А сейчас мне нужно пятьсот лир.
Торрчи достал толстую пачку банкнотов.
– Возьмите больше. Возьмите пять тысяч. Берите.
– Пятисот достаточно.
Он пожал полными плечами и кинул пятисотенную купюру через стол.
– Если кто-нибудь предложил вам за брошь больше, чем я, пожалуйста, дайте мне знать. Предоставьте мне, так сказать, право первого выбора.
– Хорошо, – сказал я, убирая в карман и брошь, и купюру.
– Сумасшедший, дурак, обезьяна, – завизжала Симона, – ты же разоришь нас!
Провожая меня к дверям, Торрчи, перекрывая вопли Симоны, сказал:
– Она бесится потому, что хочет, чтобы я купил ей новую шляпку!