Самиздат в СССР. Тексты и судьбы. Ю. А. Русина
защиты, Ефим Григорьевич Эткинд, преподаватель Педагогического института им. Герцена, специалист в области поэзии, также знающий работы подсудимого, оценивает его как «человека редкой одаренности, …трудоспособности и усидчивости, …перед которым большое будущее». Анализируя качество переводов Бродского, Е. Г. Эткинд отмечает: «На меня произвели сильное впечатление ясность поэтических оборотов, музыкальность, страстность и энергия стиха. Поразило меня и то, что Бродский самостоятельно, без всякой посторонней помощи изучил польский язык. <…> Я много беседовал с Бродским и удивился его познаниям в области американской, английской и польской литературы». Пытаясь объяснить суду специфику труда переводчика, не имеющего ничего общего с тунеядством, филолог старается убедить судей: «Перевод стихов – труднейшая работа, требующая усердия, знаний, таланта. На этом пути литератора могут ожидать бесчисленные неудачи, а материальный доход – дело далекого будущего. Можно несколько лет переводить стихи и не заработать этим ни рубля. Такой труд требует самоотверженной любви к поэзии и к самому труду»[79]. К характеристике переводов подсудимого как «талантливых и ярких» присоединил свой голос профессор Педагогического института им. Герцена, лингвист, литературовед и переводчик Владимир Григорьевич Адмони: «Для меня ясно, что он трудится – трудится напряженно и упорно. А когда я сегодня – только сегодня – узнал, что он вообще кончил только семь классов, то для меня стало ясно, что он должен был вести поистине гигантскую работу, чтобы приобрести такое мастерство и такую культуру, которыми он обладает. К работе поэта-переводчика относится то, что Маяковский говорил о работе поэта: “Изводишь нужного слова ради / тысячи тонн словесной руды”».
Совершенно иные язык, стиль, риторику и аргументы демонстрируют свидетели обвинения. У всех речи начинаются с таких знакомых симптоматичных слов: «Я Бродского лично не знаю, не видел, не знаком, стихов его не читал, но…» Профессиональная компетенция обвинителей вызывает большие сомнения, т. к. все они довольно далеки от литературного труда. Эту сторону судебного разбирательства представляли: начальник Дома обороны, заместитель директора Эрмитажа по хозяйственным вопросам, трубоукладчик, пенсионер, преподаватель марксизма-ленинизма. Примечательно, что все они носят ясные и простые фамилии: Смирнов, Денисов, Николаев, Ромашов. Все они сомневаются в таланте молодого поэта и, ссылаясь на Энгельса, настаивают, что «лечить его надо принудительным трудом» и вообще «действовать по отношению к нему без пощады», потому что он «плохо влияет на молодежь». А свидетель-трубоукладчик, знающий Бродского «по выступлениям нашей печати», даже «захотел познакомиться с его книгами, пошел в библиотеки – нет его книг, спрашивал знакомых, знают ли они такого? Нет, не знают…». «Может, он очень талантливый, но почему же он не находит дороги в нашей литературе?» – искренне не понимает рабочий.
Среди материалов судебных процессов
АС № 236. Запись судебного разбирательства по делу Иосифа Бродского.