Степные рубежи России. Майкл Ходарковский
множество русских продолжало томиться в плену в Крыму, на Северном Кавказе и в Средней Азии. Более 3 тысяч человек (в основном русских и некоторое количество калмыков, принявших участие в катастрофической экспедиции 1717 года под командованием князя Бековича-Черкасского) оставались в плену в Хиве. Еще 500 русских находились в плену у туркмен в окрестностях Аральского моря, от 3 до 4 тысяч у каракалпаков и неизвестное число – у казахов. Попытки российских властей убедить казахов, что они должны освободить пленников или, по крайней мере, обменять их на казахских пленных, провалились. Казахи настаивали, что, в соответствии с их обычаем, пленников можно лишь продать или выкупить[55].
Обычаи, впрочем, не были чем-то вечным и неизменным, и отказ от освобождения русских был не в меньшей степени продиктован стремлением получить выкуп, чем обычаем[56]. Да и религиозные объяснения того, почему русских пленников нельзя отпустить на волю, нередко попросту прикрывали оппортунизм. В 1517 году крымский хан Мухаммед Гирей писал великому князю Василию III, что муллы предостерегали его: освобождать пленных детей в возрасте от шести до шестнадцати лет – грех[57]. Но мусульман тоже нередко брали в плен и отдавали за выкуп другим мусульманам, а порой и продавали в рабство, в прямое нарушение исламского закона[58].
Вставший в XVI веке вопрос спасения русских православных пленных от страданий и нечестивости плена у неверных стал свидетельством уязвимости московских рубежей и появившегося у московских властей осознания себя защитниками русских православных христиан. Но к концу XVIII века пленники и те, кто брал в плен, решительно поменялись местами. В то время как русские оказались в сравнительной безопасности, защищенные своей цепью укрепленных линий, все большее число мусульман и язычников, живших по ту сторону границы, становилось пленниками России. Некоторых захватывали силой, многих покупали у посредников, но большинство пришло по своей воле искать новые возможности в русских городах. От всех ожидалось обращение в православное христианство, что позволило бы им остаться в России и получать денежные и прочие выгоды[59].
В середине XVIII века некоторые чиновники начали воспринимать Россию как поликонфессиональную и полиэтничную державу. Они предложили правительству распространить свое покровительство «не только о русских, но какой бы нации и веры ни был, когда бы и как бы к ним ни попал, только б был российской подданной»[60]. Но миссионерское усердие властей по-прежнему определяло судьбу большинства нехристианских пленников, выкупленных Россией: их обращали в христианство и отправляли во внутренние регионы империи.
Торговля и экономика
Традиционная экономика степных соседей России была статичной, односторонней и экстенсивной. Она основывалась на выпасе стад баранов и лошадей, причем лошадь была самым
Казахско-русские отношения в XVI–XVIII вв. № 33. С. 64; № 76. С. 181, 184; № 88. С. 209, 211. В 1722 году русский посол в Бухаре, Флорио Беневени, назвал даже более высокие цифры русских пленников в регионе: 1000 русских пленников в Бухаре, 2000 в Самарканде и среди узбеков, 1500 в Хиве и у Аральского моря и неизвестное число в Балхе и Астрабаде в Персии; см.:
Международные отношения в Центральной Азии: XVII–XVIII вв. Документы и материалы: В 2 т. М.: Наука, 1989. Т. 1. № 3. С. 43–44. Например, обычай не мешал казахам освобождать пленников-ойратов без выкупа по требованию ойратов. Упорное отстаивание своих обычаев скорее указывало на независимость казахов по отношению к России и притягательность выкупа, даже под угрозой навлечь на себя гнев России.
СИРИО. Т. 95. № 21. С. 358.
ПДРВ. Т. 8. С. 270–272; СИРИО. Т. 95. № 21. С. 378.
Казахско-русские отношения в XVI–XVIII вв. № 224. С. 570–571; ПСЗ. Т. 14. № 10654. С. 677–678; Т. 20. № 14489. С. 402; Т. 22. № 16534. С. 839. Тема бегства и миграции нехристиан в Россию подробнее рассмотрена в главе 5.
Там же. № 255. С. 573.