Грехи отцов отпустят дети. Анна и Сергей Литвиновы
и подала на него в суд. Потом иск все-таки отозвали, но тесть и теща, сиятельные родители Юлии, прокляли Кирсанова-старшего, забрали девушку к себе и под страхом новых судебных преследований и жалоб во все возможные инстанции, включая ЦК, запретили ему даже приближаться к Юленьке, звонить ей и писать.
Измученный Павел Петрович с облегчением согласился. Вся его любовь к «графине Р.», как он стал иронически называть жену, испарилась под воздействием ее столь жарких буйств. Он клятвенно пообещал всем: ей самой, ее родителям, да и своему деду с бабкой, что больше никогда не будет с ней знаться. И обещание свое сдержал: ни разу с ней не встречался, не звонил, не писал и даже, когда начались социальные сети и все стали с изумлением и восторгом откапывать своих былых одноклассников и однокурсников, преодолел искушение и бывшую жену свою разыскивать не стал. И она его тоже. Да и была ли она жива?
Бог весть – с таким-то бэкграундом, такими замашками и образом жизни!
История женитьбы привела Павла Петровича к тому, что с холодной головой он решил, что никогда больше не свяжет свою жизнь ни с одной женщиной – и слово сдержал. Он делал карьеру, тщательно следил за собой, занимался спортом, трижды в неделю ходил в спортзал – и в качестве спорта добивался благосклонности у противоположного пола, отдавая предпочтение как можно более молоденьким.
Временами он даже наставлял своего младшего брата, Николая Петровича:
– Ты ведь знаешь, наверное, что когда донорскую кровь берут, предпочитают молодых. Понятно, ведь доказано, что кровь, взятая у юных созданий, омолаживает. Так и в любви: если ты обмениваешься своими телесными жидкостями с молоденькой, ты и сам молодеешь!
С детства повелось: Николенька всегда к мнению старшего братца прислушивался и, возможно, именно благодаря этому влиянию связался в конечном счете с Фенечкой и бросил старую, опостылевшую супругу Машеньку.
Об этом влиянии и Мария знала и поэтому вслух отзывалась о своем девере иронически и нелицеприятно. А в глубине души уважала и однажды, когда они еще были женаты, по пьянке высказала Николаю Петровичу: «Надо было мне за Павлика выходить. Вот бы мы парочку составили, двое деловых! Не то что ты, тютя».
Фенечка тоже весьма благосклонно относилась к Павлу Петровичу. Порой даже играла с ним в бильярд, в шахматы и кокетничала напропалую, вызывая ревность со стороны Николая Петровича.
Дом Кирсановых всегда славился хлебосольством и гостеприимством.
Это еще дед-академик завел. Вечно в старом хаупском доме (или/и в столичной квартире) проживали бедные родственники, абитуриенты, друзья из провинции. Всегда обед или ужин накрывали на три-четыре-пять кувертов больше, чем членов семьи. Праздники – Седьмое ноября, Первое мая и, тем паче, Новый год – встречали, по настоянию деда, всей семьей, с приглашением друзей-соседей-знакомых.
Традиции стали давать трещину в конце шестидесятых, когда непутевая Антонина (мать Павла и Николая) связалась с Петром Стожаровым,