Драма 11. Барталомей Соло
отпустил Ивана до девяти часов вечера, уселся в Соловьевскую «семерку», и мы тронулись в сторону его дома. Капитан был явно доволен тем, что я согласился на его приглашение. Всю дорогу шутил, хохотал, даже разоткровенничался.
– Я ведь ментом никогда не хотел быть… – говорил он за рулем, поправляя фуражку. – Меня в восемьдесят шестом определили в академию МВД, так тут вся Большая Рука гуляла неделю без продыху – среди местных это за честь – в ментовке работать или еще где на государственном жаловании. С голоду никогда не помрешь, авторитет какой-никакой, льготы разные. Я в Свердловске пять лет отучился и обратно сюда вернулся летехой. Участковым был. Начальником тут на две деревни тогда Игнат был, тот, что сторожем у нас теперь работает. Он как на пенсию ушел в две тысячи третьем, так я и сменил его на посту – капитана получил, должность почетная. Снова гуляли всей деревней, отмечали. Думал, вот накоплю что-то, отложу, а потом уеду к чертовой матери в Екатеринбург и кафешку свою открою. Небольшую, с хорошим борщом и холодцом. Наташка такой холодец делает… Да вот только у меня дочка первая родилась – и тут все планы резко поменялись. Мы поздно разродились – мне сорок уже было, да и Наташе тоже. Погодки мы, одноклассники. Дочка первая, Маша, с астмой родилась. Это все я виноват – курил всю жизнь как паровоз, вот и наградил ее… Денег поначалу много уходило, выхаживали бедняжку, лечили. Какая уж там кафешка? Тут бы на ингаляторы эти наскрести да на хлеб… А потом вторая родилась через три года – Варя. У нее тоже проблемы были, но другого характера – аллергия сильная. Все хотели в Анапу уехать, там вроде климат благоприятный для астматиков и аллергиков. Рапорт написал, перевод запросил, а мне из Екатеринбурга – болты. Начальник местный погрозил пальцем, дескать, «сиди там у себя и не высовывайся». Меня ведь тут почти никто не трогает сверху, сам себе хозяин – что хочу, то и ворочу… – он покосился на меня и осекся. – Все в рамках закона, естественно. Я не говорю, что я образец для подражания…
– А я, капитан, и не жду от тебя этого, – усмехнулся я. – Есть система. Есть человек. Система остается системой всегда. А вот если человек остается человеком в этой системе, он уже имеет право считаться достойным. Кстати, о системе. Меня интересует ваша мажорка местная. Хозяйка медной горы, та, что психами заведует.
– А, Ядвига Павловна, – кивнул капитан.
– Как так получилось, что она живет тут на широкую ногу и никто даже глазом не ведет?
– Да тут история мутная, Илларион Федорович, – покачал головой капитан. – Ходят слухи, что у нее покровитель в Госдуме сидит. Любовник чи кто… Она тут персона неприкосновенная, обожествленная, можно сказать. Поначалу, как только ее сюда на должность заведующей прислали, народ возмущался. Дескать, тащит и не стесняется… Я пару раз к ней наведывался… Мне потом из Екатеринбурга звонили с намеками разными. Я такие намеки схватываю быстро… Сюда даже ФСБшники приезжали с обыском. Три дня что-то в лечебнице искали.
– Нашли?
– Может, и нашли… А может, и нет. Кто их знает? Им ведь