Новая Ева. Джованна Флетчер
и мне ее жаль. Мать Нина – мой главный опекун, сколько я себя помню, и она была рядом со мной задолго до появления Холли. Мои детские воспоминания хранят немало ее образов. Доброе лицо матери Нины всегда приветствует меня по утрам, и она же желает спокойной ночи перед отходом ко сну. В ее обязанности входит кормить меня, одевать, заботиться о моем здоровье, образовании и благополучии. Отказываясь от завтрака, я ставлю ее в неловкое положение – получается, она провалила первое же задание в самый ответственный день моей взрослой жизни.
Обеспокоенное выражение ее лица заставляет меня взяться за вилку и отправить в рот три ломтика нарезанной груши. В горле тотчас встает ком, и я давлюсь, но продолжаю жевать.
– Спасибо тебе. – Мать Нина кланяется, и облегчение разливается по ее лицу. – Может быть, немного банана? Ты ведь знаешь, какая это привилегия – получать такую еду. Бананы больше не растут у нас…
Я вздыхаю, но все-таки запихиваю в себя несколько кусочков. Мать-природа лишила нас бананов, как и девочек. Я почти уверена, что мать Нина прибегает к таким уловкам, только чтобы заставить меня поесть. Это ее обычная тактика.
– Вот и умница. – Она улыбается, подхватывая поднос и переставляя его на прикроватную тумбочку в надежде на то, что я захочу поесть чуть позже. Сложив руки на груди, она поворачивается ко мне. – У нас все готово, ждем тебя.
– Тогда давайте начнем. – С полуулыбкой я делаю еще глоток чая, потом откидываю одеяло и направляюсь в ванную.
Мои чувства по поводу сегодняшнего дня сложные, хотя одно я знаю наверняка: мне хочется пройти через все это безболезненно, насколько возможно. Я хочу быстрее покончить с этим. Я не против того, что запланировано: вся моя жизнь подчинена подготовке к этим испытаниям – но с ними будет легче справиться, когда я узнаю, что это такое. А пока передо мной только неизвестность. И сегодня мне предстоит самая трудная из трех встреч.
После утреннего душа сразу несколько Матерей приходят помогать мне со сборами. Мать Кади невысокого роста, чуть выше полутора метров, занимается моими волосами. Крошечные руки, отмеченные татуировками из ее прошлой жизни, творят чудеса. Она заплетает мне косу наподобие той, в которую уложены ее черные с проседью волосы. Коса лентой огибает голову, открывая лицо, оставляя пряди свободно ниспадать волнами. Мать Кимберли помогает матери Табии с макияжем, передавая ей разнообразные кисти и баночки с таким серьезным видом, что у меня возникает ощущение, будто я на операционном столе, между жизнью и смертью. В свои шестьдесят семь мать Кимберли – самая молодая из Матерей и единственная, у кого огненно-рыжие волосы. Да и нрав у нее под стать, но только не сегодня, когда ею командует мать Табия. Я с нежностью называю мать Табию строгой, но она совсем не такая холодная, как Вивиан, хотя гордится тем, что ей доверяют докладывать наверх о работе остальных. Я знаю, что это так, поскольку другие замолкают в ее присутствии.
Пальцы матери Табии скользят по моему лицу, шлифуя и разглаживая кожу, втирая кремы, умело подчеркивая мои