Комбат по прозвищу «Снежный Лис». Владимир Першанин
метрах в восьмидесяти от траншеи.
Кумулятивный заряд гранатомёта на таком расстоянии был способен пробить лобовую броню и поджечь танк. Но неподалёку могла располагаться другая «тридцатьчетвёрка». Чтобы излишне не рисковать, лейтенант приказал второму гранатомётчику и нескольким солдатам продвинуться глубже.
В эту минуту раздался взрыв, и поднялась стрельба в том месте, где располагалось русское боевое охранение.
На башне «тридцатьчетвёрки» откинулся люк и показалась голова танкиста. Гранатомётчики сработали, не дожидаясь команды. Два кумулятивных заряда, весом 800 граммов каждый, ударили в корпус машины, пробивая броню струёй раскалённого газа. Клубящееся пламя сжигало всё внутри танка, убивая в считанные секунды экипаж. Через верхний открытый люк сумел выскочить лишь сержант – командир башни.
Шипя, вспыхивали снарядные гильзы. Взорвались сразу несколько фугасных снарядов, сотрясая машину. Язык пламени вырвался из люка, горящая «тридцатьчетвёрка» осветила всё вокруг. Вдоль траншеи бежали на подмогу пулемётчикам двое десантников.
Оба угодили под трассу скорострельного машингевера МГ-42 (двадцать пуль в секунду) и упали, срезанные наповал.
– Вперёд! – крикнул Гельмут. – Мы перебьём их, как сонных кур.
Молодой лейтенант был возбуждён удачным началом штурма и бежал впереди. Огонь осветил контуженного танкиста, который передёргивал затвор трофейного вальтера. Гельмут опередил его длинной очередью из своего МП-40. Пули пробивали тело насквозь, вырывая клочья из замасленного бушлата.
– Никакой пощады! – воскликнул лейтенант. – Эти азиаты давили наших товарищей живьём.
Перешагивая через тело смертельно раненого танкиста, Гельмут дал ещё одну очередь, хотя в этом не было необходимости. Вид умирающего врага возбуждал его, он стрелял, не считая патронов.
Если взвод Гельмута, а следом и другой усиленный взвод под командой опытного сапёра, обер-лейтенанта, ударившие с флангов, прорвались на позиции и продвигались вперёд, то егеря на центральном участке угодили под огонь боевого охранения.
Лыжи они сняли и быстро ползли, держа наготове оружие. Из траншеи их вряд ли заметят – егеря скользили сквозь снег умело и бесшумно. Главную опасность представлял русский танк. Это была лёгкая машина Т-70 с 45-миллиметровой пушкой и пулемётом. Егеря рассчитывали, что её экипаж из двух человек мало что разглядит в ночи.
Возглавлял боевое охранение младший лейтенант Антон Зуйков, командир лёгкого танка. Он не слишком надеялся на отделение десантников. Люди сутки не спали и почти все хорошо хлебнули днём трофейного рома.
Зуйков и сам с трудом боролся с дремотой. Ром он не пил – в его семье алкоголь употребляли редко, но отдохнуть днём не удалось. Он сидел, откинув люк, кутаясь с полушубок. Ветер был холодный, но отгонял сон. Раза два Антон выбирался из танка, будил десантников, внимательно всматриваясь в ночной сумрак.
Егерей подвела торопливость.