Странноведение. Маленькая городская сказка. Анна Кутузова
он нисколько не сомневался. Вокруг все сейчас было иначе, но это была она! И все было и то же, что и ночью, и совсем не то.
Да и днем все выглядело по-другому. Горки, на которой бы стояла остановка, не было, зато за ней пути давали крутой вираж. Так, что трамвай уже через мгновенье скрывался за выросшим здесь же за утро выцветшим желтым зданием, на вид брошенным совершенно.
Остановка – крохотная будка, выложенная из желтого кирпича; на ветру трепещут отрывные листочки с номером телефона – объявление; согнутый фонарь, как будто кто-то в него врезался, светит, не смотря на еще яркое солнце; клумба – белый горшок с голубой каемочкой, чистая рыхлая ровная земля без комков, без цветов и сорняков.
Лебедев какое-то время потоптался вокруг остановки, прочитал объявление. Написано было от руки мелким нервным почерком «найдена собака», несколько раз был написан номер телефона нашедшего. Листок с номером никто ни разу не оторвал.
И что бы это могло значить? Вопросы уже начинали роиться в голове Лебедева. А он в этот момент даже не мог понять, что толком чувствует. Все в нем было и пусто, и переполнено его приключением, и азартно, и даже страшновато. В самом деле, почему здесь все не так? Почему за утро все поменялось? Или наоборот, все сейчас так, как и было всегда, а ночью все было не так. Понятно, почему отсюда не видно Часовой башни. А, ну да, ночью он бы ее все равно не увидел. Сейчас Лебедев это позабыл.
И совершенно непонятно, как трамвай, который каким-то витиеватым маршрутом идет из района Науки в Торговый (и наоборот), оказался на другом конце Города. Это что ж за маршрут такой?
Вопросов много. Ответов ни одного.
Ну ничего, решил Лебедев, в котором сейчас победил азарт, это пока ни одного, найдем ответы.
Сейчас Лебедев решил пройтись вдоль путей. Отчасти повторить ночной маршрут. Отчасти – потому что уж больно много различий.
Он, необъяснимо для самого себя, зачем-то оторвал листок с номером телефона с объявления о найденной собаке без примет и пошел вдоль путей.
Сейчас, если идти по ходу следования трамвая, по левую руку стояли дома и лавочки, сплошь аккуратные и низкорослые – это совпадало. Так же по левую руку в некотором отдалении ровной полосой стояли высокие электрические фонари. По праву руку совпадений не было. Справа вдоль трамвайных путей вился узкий тротуар, сейчас наполовину разобранный (камни лежали аккуратными кучками здесь же). За ним, правее, кое где торчали деревца. Туи что ли. И все. Дальше шла городская стена. Толстая, надежная, старая, как сам Город.
И пахло сейчас разогретыми за день на солнце камнями, пылью и какой-то железнодорожной (другого определения Лебедев придумать не мог) смазкой. Запахи были хорошими, родными, теплыми и совершенно летними.
Но в них не было места запаху леса, этому смешению влажной земли, растущей и отмирающей зелени, смолы деревьев, хвои.
Появись сейчас хоть нотка, хоть намек на этот запах, это было бы чужим здесь – в разомлевшем городском