Любовь в процентах. Елена Стриж
он специально избегал имен, – а потом они сказали, что ты неприступная крепость, а я возьми и ляпни, что нет, что у каждого есть своя трещина, только надо найти и расколоть орех.
– Что за орех?
– Ну, это так я сказал, для сравнения, я имел в виду, что к каждому можно найти подход. Вот так и сказал.
– И я так понимаю, они поймали тебя на слове, и ты пообещал?
– Нет, не пообещал, еще хуже, поспорил, что ты разденешься. – Он снова замялся. – Ну в общем… совсем.
– А тебе-то какая с этого выгода, что свидетели есть?
– Нет.
– Тогда в чем? Чем докажешь?
– Не знаю, не думал, – он постоял и пошел за мной.
– Не понимаю тебя. Как ты мог только такое подумать.
– Я же сказал, что это необдуманная глупость с моей стороны.
– И, однако, – не унималась я – ты это сказал, значит думал.
– Ну думал, – и, помолчав немного, добавил, – давай забудем об этом.
– И поэтому ты предложил мне пойти на твой пляж?
– Да, но и не только поэтому, я же сказал, что ничего не получится. А пляж, он просто красивый, там так тихо и такой песок. И нет пауков.
В конце концов я перестала его пытать, и мы шли молча. Мой гнев прошел не так внезапно, как появился. Он волнами таял во мне. А потом мне стало любопытно, кто они, эти его спорщики. Я могла догадаться, но все же кто? Я обиделась на них на всех. И все же, это такое рискованное предложение. Я пыталась забыть, отвлечься на что-то иное, но мысли возвращались к сказанному «уговорить раздеться до гола…».
Однажды в пионерском лагере, когда мне было уже тринадцать лет, я случайно была свидетелем разговора парней из нашего отряда. В этот день, пятницу, у нас помывочный или, как его называли еще, «банный день», парни решили подсмотреть за нами через щель в потолке. Сама душевая располагалась в отдельно стоящем бараке, там был чердак. И когда мы шли в душ, я все всматривалась в чердачное окошко в надежде увидеть их. Тогда бы я не стала мыться. Девчонки визжали и плескались. Я отошла в угол и начала рассматривать в потолок. Он был обшит фанерой, кое-где она потрескалась и в них просвечивали доски. Могли они что-то увидеть сквозь них? Я не знаю. Постепенно девчонки уходили из душевой, и вот я осталась одна. Сидела раздетая на лавке и боялась пошевелиться. Вслушивалась, вдруг скрипнет потолок, но ничего подобного не происходило. Наверное, поэтому мне было так страшно. А после я встала, подошла к душу, намочила голову, и страх сам собой улетучился. Я была одна. Села на скамейку в самом центре душевой, а после легла спиной на нее и посмотрела на потолок. Там ли они? И есть ли кто там? А если есть, ну что же, пусть получат свое. Я вытянула ноги по струнке, положила ладони под голову и закрыла глаза. Слышала, как капает вода. Сперва был стыд. Мне казалось, что на меня пристально смотрят, разглядывают каждую складку на теле. Я боялась открыть глаза, а после почувствовала жжение в животе. Это произошло так быстро, что, открыв глаза, какое-то время не могла понять, что случилось. А потом живот,