Бесконечная мысль. философский роман. Антон Безмолитвенный
при всем желании уже невозможно было пережить ничего похожего. Иногда я думаю, где предел этого внутреннего полураспада? Время неумолимо тащит меня дальше, проходят годы – и вот уже одноклассница, с которой нас объединяло это чудо, начинает выписывать газеты с заголовками «Свойства пророщенной пшеницы: о чем молчат диетологи» и погружается в затяжную борьбу с безденежьем, безмужеством и целлюлитом, а я вот всё не могу успокоиться, мотаюсь по разным странам, ныряю, прыгаю с парашютом… И ради чего? Ради того, чтобы пережить еще раз хотя бы близко то, что было тогда, на катке в детстве, таким простым и естественным.
– Думаешь, адреналин и другие страны действительно помогут это вернуть? – спросил Артур.
– Конечно, нет. Но надо же что-то делать. Не отращивать же филейные части, лежа на диване.
– А как по-твоему, кто-нибудь знает по-настоящему, что с этим, как ты говоришь, полураспадом можно сделать? Я имею в виду, по-честному. Навсегда.
– Не знаю. Наверное, психологи. Ты знаешь?
– Эммм… А если бы знал, как я мог бы передать тебе это? – состроил озадаченное выражение лица Артур.
– Ну, может быть, просто объяснить? – приподнялась над ним на локте Олеся.
– Ты можешь объяснить, как ты сейчас пошевелила своими прекрасными губками, произнося это?
– Просто захотела и пошевелила. Что здесь такого?
– А если бы я не умел шевелить своими и просил бы тебя растолковать, какое именно усилие надо предпринять, чтобы так здорово это делать?
– Ага… Вот ты о чем, – нахмурившись, произнесла Олеся. – То есть ты хочешь сказать: существует некое незаметное окружающим внутреннее усилие, с помощью которого можно вернуть в жизнь радость и яркие краски детства?
– Может быть. Однако в реальности всё гораздо сложнее. Для начала неясно даже, в чем именно состоит проблема: и было бы неплохо уверенно понять, что же отнимает у нас возможность просто воспринимать всю жизнь – так, как в детстве?
– Время. Время…
– Ну, время идет, а мир не особенно меняется. И стрижи, и лужайки, и зимние ночи прекрасно существуют себе до сих пор. Меняемся мы. Наше восприятие. И было бы здорово честно ответить себе, в чем и как именно.
– Я-то думала, ты сейчас просто скажешь, что делать – без теорий. Упражнение какое-нибудь дашь. Или мантру, – улыбнулась Олеся.
– Можешь считать мой вопрос мантрой, – парировал Артур. – Которую надо повторять. Без обзорного взгляда с высоты, который дает ответ на него, невозможно даже опознать проблему – что уж говорить о решении?
– Хорошо. И что же распадается в нас со временем?
– Ты правда хочешь сейчас поговорить об этом? Предстоит то, что ты называешь страшным словом «теория».
– А почему нет? Нам хорошо: не жарко, не холодно, свежая звездная ночь. До следующего секса все равно еще как минимум надо отдохнуть. А я уже сто лет