Излом. Сергей Лушников
уже заметил приближающихся к нам ребят из моего отдела: Гришу Шеремету, Аркадия Головина и Виктора Рыбася. Все в сборе кроме Федорчука. Мой непосредственный начальник отдела уголовного розыска – Федорчук Федор Степанович, в данное время находился на курсах, в Киеве. Его командировка должна закончиться послезавтра, вернее уже завтра, а рабочая неделя начнется уже со среды. Начнем без него, не впервой.
Ребята остановились возле нас и стали тихо переговариваться, косясь на Тарасенко, ожидая от него команды. Я подошел к ним и поздоровался, пытаясь выведать хоть что-то о произошедшем убийстве. Но узнал лишь одно – убийство произошло в Преображенке, в поселке, расположенном в тридцати километрах от города. А в остальном они были в полном неведении.
– Кто сегодня дежурит из экспертов? – попытался я выяснить у Тарасенко, вернувшись снова к нему.
– Нестор Ростиславович, – полковник безотрывно смотрел на площадку перед управлением, ожидая прибытие кинологов с собаками.
Нестор Ростиславович Негода – наш самый старый и самый опытный эксперт-криминалист. Личность незаурядная. Педант до мозга костей, отличавшийся неотступностью от выполнения своих обязательств. У Негоды напрочь отсутствовали зависть и лицемерие, к тому же у него присутствовало редкое сострадание к тем, кто живет дурно. Ворчун – которых еще поискать, но человек весьма интересный, как не крути. Мне нравилось его компания и общение не вызывало трудностей, хотя это удавалось не всем. Даже и не знаю, чем я заслужил у него такого отношения ко мне, помня с какими трудностями, сталкивались наши ребята, общаясь с Негодой. При этом не только в рабочих моментах, но и в простом общении за пределами управления.
Вот появился и сам Негода, в окружении своего спутника – молодого фотографа, у которого на шее висел модный «Ленинград» 1964 года выпуска. Вполне надежный и практичный аппарат. Я следил за новинками техники, особенно всего, что касалось радиодела, попутно изучая и фотоприборы, к которым в последнее время стал питать не меньший интерес.
Негода с фотографом сразу заняли место в машине, без чьей-либо команды – им команды не нужны. Работники другого сорта с не менее важными задачами.
Наконец рассветную тишину взорвал лай собак – прибыли кинологи, и Тарасенко облегченно вздохнул. Все в сборе – пора и выезжать.
Так и тронулись, друг за другом. Первой ехала машина со мной и Тарасенко, за нами – ребята из отдела, эксперты потянулись третьими. На спецмашине – кинологи, и замыкала всю эту колонну «труповозка». За годы своей службы такого каравана я еще не помню. Осталось только одно – дождаться информации от Тарасенко.
Лев Иванович, как только мы отъехали от управления, достал свой платок и вытер широкий, морщинистый лоб, а затем небрежно бросил его на переднюю панель машины. Молчал, как впрочем, и я. Понимал, что право первого голоса принадлежит полковнику. Молчанка длилась недолго – минут пять, пока не показались окраины города. Город просыпался – тяжело, медленно, как всегда