Излом. Сергей Лушников
и остальные, громко хлопнув дверью. Вели себя они нагло: ругались, громко смеялись и отпускали непристойные шутки в сторону застывшего отца и матери с Марией. Затем разошлись и принялись рыскать по всему двору, пытаясь заглянуть в каждый уголок.
Мальчишки продолжали оставаться за дверью, боясь даже пошевелиться и выдать свое присутствие.
Тимофей наклонился и стал шептать ему на ухо.
– Если они сунутся сюда снова, ты знаешь, что делать.
В сарае, в самом углу одна из досок прогнила, и отец, чтобы скрыть дыру заставил ее деревянной бочкой, которую держал на случай соления. Когда им незаметно нужно было сбегать на речку, то они часто пользовались этим лазом, за которым их ждала свобода.
– А ты? – спросил меньший брат, глядя прямо в карие глаза Тимоши.
– А я за тобой. Но ты первый, понял?
– Ага, – только и молвил в ответ.
Чужаки сбились в группу и стали перешептываться. Тимофей вдруг вздрогнул, и он понял отчего. Один из них, – тот, у которого были волосы как у пуделя, выставил руку вверх, а его указательный палец показывал на чердак. Сердце замерло, и он заметил, как сжались кулаки старшего брата.
Лестницу искать не было необходимости; она лежала в телеге. Подхватив ее, чужаки приставили ее к стене, и самый молодой, «буденовец» шустро взобрался вверх, открыл дверцу ведущею под крышу, а затем что-то крикнул бородачу, который держал его ружье. Оружие перешло к нему, и он вскоре вскрылся внутри чердака.
Отец, дернулся на месте, но был перехвачен матерью, прижимая его к себе, боясь отпустить от себя и дочери.
Под крышей красноармеец пробыл недолго – минуты две – три, а затем высунулась его голова, но почему-то уже без шлема. Его лицо сияло и ликовало, будто он получил долгожданную награду. Молодой что-то крикнул своим товарищам и те уставились на отца, а мужик, что был в обтягивающей рубахе, в свою очередь, стал довольно потирать руки.
– Гады, – прошипел Тимофей и провел ладонью по лицу, взрослый жест, перенятый у бати.
Младший брат понял, что случилось непоправимое, и теперь над его семьей нависла угроза, исходящая от ворвавшихся к ним всей этой своры наглых чужаков. Батя все-таки выступил вперед и стал что-то говорить, но судя по выражению лиц незнакомцев, его слова лишь еще больше вызывали в них негативные эмоции. Первым не выдержал бородач. Он занес свой кулак и что есть силы ударил по лицу отца.
Закричала мать, а затем громко заплакала Мария, держась своими маленькими ручонками за подол мамкиной юбки. От принятого удара голова отца дернулась, но он устоял, а дальнейшая его реакция вызвала гнев у чужаков, так как он саданул бородача в ответ, и те моментально всей гурьбой набросились на него.
Удары сыпались один за другим. Били сильно, но недолго. Отец упал на землю, брызгая кровью. Мать завизжала и стала дрожать всем телом, вызывая тем самым еще больший рев у Марии. Но избиение продолжалось. Теперь они били ногами. Подошвы сапог так и мелькали