Фактура. Элис Нэй
не самое лучшее начало дня.
Какого черта ему нужно?
Его кабинет извергается пафосом: диваны из белой кожи, стены и полы черного цвета, огромный стол для приема и аквариум с редкими рыбами – типичный, стереотипный кабинет начальства, где неважно, как это смотрится и нужно ли это вообще. Главное – выставить все дорогие побрякушки напоказ: картины, фотографии, элементы интерьера и все, что может влезть в это помещение.
И вот сидит он. Противный мужик, всем видом показывающий: «Я здесь главный. А ты – никто». Я стою на пороге, ожидая жеста, который позволит мне присесть. Он делает вид, будто очень занят и не замечает моего присутствия. И вот наконец-таки он демонстративно убирает документы в папку на краю стола и издает вздох, настолько тяжелый и протяжный, будто он работал не покладая рук сутки и очень сильно устал. Хватается обеими руками за голову, прилизывая свои жиденькие, засаленные волосы, которые у него остались. Облысение – страшная штука, и она уже несколько лет все больше и больше поражает его голову, увеличивая свой радиус и оголяя череп напоказ окружающим.
– Крамер, присаживайся.
Он небрежно указал на стул. Пока я шел, тот достал свои любимые крекеры и бутылку воды без газа. У вас есть больше шансов увидеть зайца, играющего на губной гармошке, чем этого человека без крекеров и воды. Он жрал их регулярно и с особым пристрастием, закрывая глаза на возможное развитие эзофагита. Из-за этой привычки отрыжка стала для него некой изюминкой. Поначалу, общаясь с ним, очень сложно не заострять на этом внимание. Но со временем уже привыкаешь к его так называемой особенности и тебе уже проще сдержаться, чтобы не выдать своего отвращения.
Перенесемся на десять минут вперед. Я сижу, еле сдерживая себя в руках. Хочется высказать этому козлу все и запихать ему сухари прямо в глотку. Рассказать обо всех слухах, что ходят у него за спиной. И о том, что его рыбы-слоны уже передохли раз по пять и куплены заново точно такие же, ведь его секретарша вечно забывает еженедельно менять треть воды в аквариуме. Хочется напинать ему пару-тройку раз и сказать: «Да сбрей ты уже свои мерзкие оставшиеся на голове волосы! Ты омерзителен!». И еще кучу гадостей, накопившихся за три года работы на него.
Вот какие мысли могут вызвать всего два слова: «Ты уволен». Но я выше этого дерьма. Я встаю и молча ухожу.
На автопилоте иду к своему рабочему месту, не замечая никого и ничего вокруг. Я еще до конца не понял, что произошло. Но чувствую, как глубоко внутри назревают стремные чувства: злость и растерянность одновременно. В моей голове мечутся разные мысли, беспощадно одолевая мой разум и загоняя меня в тупик.
Вернуться и высказать этому ублюдку все, что о нем думаю – это первое, что выдал мне мозг. Второе – попробовать остаться при должности. Первая мысль более реальна в сравнении со второй. Просить оставить меня – это унижение или своего рода инстинкт самосохранения? Что лучше: переступить через себя и, может быть, остаться