Энглби. Себастьян Фолкс
что произошло, – плечи вдруг стали шире, а ступни заметно отдалились от глаз (вот тогда я и купил новые брюки, за наличные, а не под расписку, к изумлению продавца в магазине при училище). Да еще однажды утром я увидел на простынке свидетельство того, что смогу продолжить род Энглби. Вот, собственно, и все перемены.
Наладив сигаретный бизнес, я взялся за марихуану, хотя это было опасно и доставать ее было трудно. И сбывать – в Чатфилде травкой мало кто интересовался. У шоссе на Лондон я нашел винный магазин, где легко было тырить спиртное, и увозил водку и виски в багажнике велосипеда, который угнал во дворе местной школы для девочек. Бухло было нарасхват, посредником моим стал парень из Ганы, он учился в Гренвилле, мы познакомились на учениях Объединенного Кадетского корпуса. Поскольку по-английски он говорил с трудом, то так и не понял, что со мной общаться не полагается.
Худ и Уингейт наконец-то закончили училище.
Бейнсу оставался еще семестр (невероятно, но факт: успевал он неплохо и в декабре собирался поступать в Оксфорд). Но в октябре по дороге с тренировки здорово расшибся. Я ликовал. Сотрясение мозга с обширным ушибом затылочной части, тройной перелом ноги. Кажется, оступился на мостике через канаву между лесом и площадкой, на которой до темноты отрабатывал удар по воротам. Рухнул в канаву, и головой прямо о бетон. Он сказал, что не помнит, как падал. Доктор Бенбоу объяснил это сотрясением мозга (предварительно, по-видимому, посветив фонариком ему в ширинку).
У Дурика Топли в сундучке для сладостей обнаружили четыреста сигарет «Собрание» и выгнали из выпускного класса. Не знаю, где он их взял. Не у меня. Видно, жадность одолела, начал работать один. И тайник тот еще выбрал. Я товар держал в старом патронном ящике с замком, на оружейном складе. Во время ночной операции на тех самых кадетских учениях главный старшина Данстейбл доверил мне как мичману несколько ключей. Ключи я отдал на другой день, однако успел сделать дубликаты в обувной мастерской в Верхнем Рукли. Как можно держать сигареты прямо в комнате, да еще в сундучке для конфет… Боже ты мой… Без аттестата устроился Дурик, думаю, где-нибудь техником-лаборантом. Или кем-то вроде.
А что я сам? Без Уигейта, Худа и Бейнса жить стало гораздо легче. Но привычка меня игнорировать осталась. Мои одноклассники бойкот сохраняли до упора, до окончания училища. В жилом корпусе Фрэнсис и Маккейн теперь забегали иногда попросить соли или чаю, но я не считал нужным им даже отвечать. Пусть катятся куда подальше со своей запоздалой дружбой. Когда Тошнот Уэлдон из старшего класса спросил как-то, не хочу ли я сходить с ним на футбол, я объяснил, куда именно ему стоит засунуть свой лишний билетик. Он, похоже, удивился. Вот, собственно, и все. Это уже потом я стал присматриваться к тем, кто поступил позже нас.
Среди новеньких был такой Стивенс, парень увлеченный и общительный. Играл и в самодеятельности, и в команде регби. Ровесники его, похоже, любили. Невысокий, светленький, с нежной кожей и смеющимся взглядом. И учился вроде хорошо.
Его родители привезли после каникул (к началу второго семестра). Типичная семья