Погоня за ветром. Олег Яковлев
богемским[15] стеклом оконце камешек. Тотчас в окне вспыхнул неяркий свет, проскользнула чья-то лёгкая тень, затем послышался тихий стук шагов по лестнице.
– Сеньорита Беата! – громко шепнул Тихон. – Это я, ваш друг. Мы уговорились о встрече.
Тонкая фигура в длинном плаще приблизилась к стоявшим в глубокой нише у фасада школярам.
Девушка сбросила с головы капюшон. Иссиня-чёрный каскад волос рассыпался, струясь, по её плечам.
– А это кто с тобой? – вопросительно воззрилась юная красавица на Варлаама.
– То друг мой. Беата, дева моя красная! Я пришёл… Мы должны расстаться. Нам надо бежать из города.
– Бежать? Как жаль, мой возлюбленный! Но давай не будем терять времени. – Бойкая девица ухватила Тихона за рукав плаща и потянула его к входу в какой-то тёмный подвал, находящийся сбоку от ниши.
– Тихон, друже! – окликнул его по-русски Варлаам. – Ради всех святых, помни, что нам надо спешить! Орсини мог проведать о нашем отъезде и послать погоню!
Оставшись один, он застыл в нетерпеливом ожидании. Длани тряслись от волнения. Стараясь успокоиться, Варлаам плотно сжимал уста. Чёрт бы побрал этого глупого мальчишку! Какие там могут быть девки, если их могут схватить и бросить в темницу!
Топот копыт нарушил мысли Варлаама. Вздрогнув, он порывисто метнулся к двери подвала.
– Тихон, скорей!
В неярком свете лампады увидев товарища, он силой потащил его к выходу, решительным жестом отодвинув в сторону цепляющуюся за одежду Тихона девушку.
Школяры стремглав выскочили за решётчатую ограду дома, отвязали от изгороди и взобрались на своих коней и поспешили к городским воротам. Прохладный вечерний ветер свистел в ушах и задувал в распалённые лица. Сходу проскочив ворота, прогромыхав по мосту через вонючий ров, беглецы окунулись в сумеречную напоённую жужжанием насекомых мглу. Где-то вдали они слышали громкие крики.
«Видно, в самом деле этот проклятый архиепископ погоню снарядил», – пронеслось в голове у Варлаама. Ударив хворостиной, он поторопил жеребца.
…Утром они, переведя коней на рысь, проскакали вдоль поросшего пшеницей поля, затем свернули на дорогу, ведущую через буйно зеленеющий дубово-буковый перелесок, и вскоре выехали к берегу узенькой, журчащей по камням речушки. У реки росли величественные толстоствольные тополя, рядом с ними склоняли к воде густые ветви плакучие ивы.
Варлаам непрестанно оглядывался назад. Всё было тихо, никаких преследователей, только пастух выводил на зелёный лужок у опушки стадо коров.
– Зря ты меня торопил, друже, право слово, – недовольно ворчал Тихон. – С Беатою толком и проститься не дал.
– Да забудь ты об этой бабёнке, Тихон! Одна у нас теперь забота – как бы домой, на Русь, поскорее вернуться. А ты заладил: Беата да Беата! Ну, посидит она, погорюет, потоскует по тебе, а потом замуж отдадут, и не вспомнит о тебе больше. Мы ж с тобой учили: аберрация близости. То есть время, срок. Когда случилась какая беда или, наоборот, радость недавно, то кажется она важной, главной, а проходит лето, другое – и смиряется, утихает душа,
Богемия – латинское название Чехии.