Погоня за ветром. Олег Яковлев
ничего, слышишь, ничего николи супротив тебя я не сделаю! Ну, не молчи же, скажи хоть что-нибудь! – в отчаянии воскликнул Варлаам.
Ответом ему была хлёсткая, обжигающая пощёчина, такая сильная, что он от неожиданности не удержался на ногах и рухнул в камышовые заросли.
Альдона зло расхохоталась.
Кусая в волнении уста, Варлаам поднялся и стал торопливо одеваться.
– Если бы я был лазутчиком, измышлял ковы, разве я открылся бы? – решил слукавить он, чувствуя вдруг, как земля словно бы уходит у него из-под ног.
Он не мог лгать этой женщине, подарившей ему любовь, но и сказать всё начистоту тоже не осмеливался. Это погубило бы и его самого, и Тихона, и привело бы бог весть к чему, может, и к войне Льва со Шварном и Войшелгом. Тогда пострадают все: и русины, и литвины, и Альдона тоже. Ради блага иногда приходится быть не до конца искренним.
– Если бы я задумал что-нибудь худое, разве посмел бы… Посмел бы… – не докончил он.
Альдона резко оборвала его:
– Хорошо, я поверю тебе. Но отныне это неважно. Отвези меня на берег и уходи. Больше не хочу тебя видеть. И если узнаю, что таишь ты в душе лихое, что зло князю Войшелгу или князю Шварну хочешь сотворить, берегись! Отыщу я тебя, и тогда не будет тебе пощады!
Слова молодой женщины долго ещё звенели у Варлаама в ушах. Он молча и яростно грёб вёслами, челн быстро скользил по успокоенной, ровной глади Гальве. Было совсем безветренно, исчезли прежние их спутники – маленькие волны, и на душе у Варлаама стало тоскливо, уныло, противно.
Нарушив наконец молчание, он сказал:
– А глупо всё это, Альдона. Вот так, в камышах, тайком. Или как иные – всю жизнь лазят по подворотням, прячутся по углам, целуются в тёмных переулках. Любовь, пусть и телесная, иною должна быть – открытой, прямой, безоглядчивой.
Княгиня ничего не ответила, а только посмотрела на него с грустной задумчивостью в светлых глазах. Варлаам помог ей сойти на берег, сухо попрощался и поспешил к своему обозу. В душе у него царил беспорядочный хаос мыслей и переживаний. Всё представлялось ему теперь тёмным, как летняя ночь, неожиданно нависшая над головой густой грозовой тучей. Он вдруг ощутил, как в лицо ему ударили косые холодные капли дождя.
Ночь языческого праздника заканчивалась. Разразился частый в этих местах ливень, а за озером, на востоке, лениво вставал хмурый рассвет.
Глава 17
Тихона Варлаам отыскал в возке. Обнимая двух молоденьких литвинок, любвеобильный отрок безмятежно подрёмывал, уронив голову на мягкое сено. По всему видно, ночь он провёл бурную. В ногах его валялся опорожнённый жбан из-под ола, здесь же были небрежно брошены сафьяновые сапоги и свита. Велев девушкам уходить, Варлаам с трудом растолкал хмельного товарища.
– Вставай! Кончилось веселье давешнее, – строго изрёк он. – Дела надо спроворить, и домой. Много здесь Шварновых людей отирается, могут признать, тогда не поздоровится нам. Войшелг на расправу скор.
– Чего ж деять будем? – зевая, лениво спросил Тихон. –