Необычные. Сергей Марксович Бичуцкий
добраться до этого места, требуется потратить гораздо больше сил и времени, чем казалось вначале. Так же произошло и с Сесемом. Только ближе к вечеру он сумел дойти до опушки, изрядно устав и проголодавшись. Дорога следовала дальше в лес, и юноша, не задумываясь, углубился в чащу. Стена деревьев вдоль дороги была настолько плотной, что казалась непроходимой. Свободного пространства между ними не было вообще. Оно заросло густым кустарником и свернуть с дороги было невозможно, но Сесема это не смущало. Он и не думал никуда сворачивать. Единственное, что его сейчас действительно волновало, так это желание как можно быстрее добраться до какого-нибудь жилища, утолить голод и устроиться на ночлег. Да и куда идти он не знал, поэтому шёл прямо. Сумерки сгущались. Сесем стал подумывать о том, что придётся заночевать в лесу, но тут появилось ответвление. Исследовав его, Сесем увидел отчётливые следы колёс недавно проехавшей телеги. Предполагая, что эти следы принадлежат одной из телег, застрявших в воротах города великанов, Сесем свернул с главной дороги и пошёл по ним. Через сотню метров лес стал редеть, и он вышел на огромную поляну, посредине которой стоял большой двухэтажный сруб, огороженный высоким частоколом. Большую часть поляны занимал огород, на котором росли ещё не собранные хозяином овощи. Прямо перед огородом расположился небольшой яблоневый сад. Плоды ещё не поспели и своей тяжестью склоняли ветви деревьев почти до земли. Сесем подошёл к воротам и громко постучал. Доносившейся за частоколом шум тут же смолк. Юноша постучал ещё раз. Наконец, приоткрылось окошко, прорубленное в воротах, и показалась знакомое лицо. Это был тот самый торговец, которого он спас сегодня утром. Сесем облегчённо подумал, что ему очень повезло, и теперь-то он сможет и голод утолить, и переночевать, но взгляд торговца ничего кроме неподдельного страха не выражал. Он с ужасом смотрел на Сесема, не произнося ни слова.
– Как тебя зовут, хозяин? – спросил Сесем.
– Моё имя Фрам, господин, – заикаясь ответил торговец.
– Ты помнишь меня, Фрам? – поинтересовался юноша.
– Я не забуду вас до конца жизни, господин, – трепеща от страха ответил Драм.
– Я устал и хочу есть, – сказал Сесем, обращаясь к торговцу, но тот молчал.
Юноше показалось, что торговец его не понял, и он уточнил:
– Я прошу у тебя ночлега на сегодняшнюю ночь и какой-нибудь еды, потому что я устал и голоден.
– Я бедный человек, господин, – слезливо взмолился Фрам. Затем открыл ворота, обернулся к дому, и позвал:
– Эй! Эй! Все идите сюда!
Из разных дверей дома и хозяйственных построек тут же высыпало с полтора десятка реян, детей и взрослых. Они гурьбой встали за хозяином и с таким же ужасом молча смотрели на Сесема.
– Посмотри на них, господин, – прервал молчание Фрам. – Их всех нужно кормить. Всех! Каждый день! Я не могу нанять себе работника, потому что мне его нечем будет кормить. Каждый год мы начинаем голодать уже весной, хотя всю зиму экономим и живём впроголодь. Дети подрастают