Эрик. Терри Пратчетт
долго-долго падать.
«Возможно, я умер и действительно стал демоном», – подумал он.
Интересный вариант…
Ринсвинд снова открыл глаза.
– Ух ты! – восхищенно воскликнул Эрик. – И все это будет моим?
Он стоял в такой же позе, что и раньше, Сундук стоял рядом – хотя на чем они стояли, непонятно. К сожалению, чертов попугай тоже никуда не девался. Последний висел в воздухе и задумчиво разглядывал раскинувшуюся внизу внушительную панораму.
Плоский мир вполне мог быть создан для того, чтобы им любоваться; Ринсвинд был более чем уверен, что он всяко не был создан для того, чтобы на нем жить. Однако зрелище впечатляло – с этим не поспоришь.
Встающее у дальнего края солнце опоясывало почти половину окружности Диска сверкающей огненной чертой. Долгая, медлительная заря только начинала растекаться по темному массивному пейзажу.
Внизу, резко выделяясь на фоне бесплодного космического пространства, тащил на себе тяжкий груз Мироздания Великий А’Туин, Всемирная Черепаха. На ее – или на его, этот вопрос так и не был решен окончательно – панцире стояли четыре гигантских слона, подпирающие своими могучими спинами Плоский мир.
Возможно, существуют более эффективные способы создания миров. Можно, к примеру, взять шарик из расплавленного железа и последовательно покрыть его несколькими слоями камня. И у вас получится очень даже функциональная планета, правда она не будет такой симпатичной. Кроме того, с нее все будет скатываться.
– Неплохо, – заценил попугай. – Попка хочет континент.
– Он такой большой, – выдохнул Эрик.
– Да, – отрезал Ринсвинд, а потом, почувствовав, что от него ждут чего-то еще, добавил: – Смотри обращайся с ним осторожнее, не разбей.
Его терзали некие смутные сомнения. Допустим, он демон – за последнее время с ним случилось столько всякой всячины, что Ринсвинд уже готов был согласиться с тем, что он действительно умер, просто как-то не заметил этого в суматохе[8], – но тогда он все равно не понимал, как этот мир мог принадлежать ему. Он был совершенно уверен, что у Плоского мира есть настоящие хозяева, которые вряд ли обрадуются, если Ринсвинд возьмет и подарит Диск этому мальчишке.
А еще он был уверен в том, что демон должен получить письменное свидетельство о сделке.
– По-моему, ты должен за него расписаться, – сказал он. – Кровью.
– Чьей? – спросил Эрик.
– Своей, конечно, – ответил Ринсвинд. – Хотя, пожалуй, сойдет и птичья.
Он бросил свирепый и многозначительный взгляд на попугая, который буркнул в ответ что-то неразборчиво-оскорбительное.
– Но мне же надо сначала опробовать его.
– Что?
– А если он не будет работать? Пока не убежусь в том, что он исправен, ничего подписывать не буду.
Ринсвинд посмотрел на мальчишку, а потом снова опустил взгляд на яркую панораму распростершихся у их ног царств. «Интересно, в его возрасте я был таким же? – подумал он. – И как это я умудрился остаться в живых?»
– Это
Ринсвинд где-то слышал, что умереть – это все равно что перейти из комнаты в комнату. Разница только в том, что, когда ты крикнешь: «Эй, а где мои чистые носки?», тебе никто не ответит.