Сумерки над степью. Камал Сабыр
палками.
У его сыновей были, разумеется, и учителя.
Еламан видел их иногда, больше всего ему запомнился старик с длинными волосами. Он всегда был одет в простую рубаху, опоясанную кожаным ремнем. В руках у этого человека никогда не было оружия, но оно было ему и не нужно. То, что он делал, то, чему он учил детей джунгара – не требовало никакого оружия, кроме своих собственных рук. Старик показывал им приемы атаки, нападения, даже против противников, вооруженных клычами. Еламан никогда раньше не видел подобного, и он иногда, позабыв о работе, смотрел на то, как Арзар и Менгу повторяют след за стариком причудливые телодвижения.
Однажды, когда Бортал возвращался с охоты, он заметил Еламана, несущего куски древесины. Бортал удивлено рассматривал раба, ему казалось несколько странным то, как этот мальчуган может нести груз, равный его собственному весу.
– Он очень вынослив, кто это? – спросил он своего телохранителя.
– Мальчишка, захваченный в одном из казахских аулов.
Бортал в задумчивости смотрел на Еламана и размышлял о чем-то своем.
На следующий день он приказал привести раба к нему. Его мысль была вполне простой, а вместе с тем ужасной. Бортал решил, что его сыновьям пора начать тренироваться не на кусках деревьев, а на рабах. И первым был Еламан. Именно так выносливость, которую отметил Бортал, сыграла роковую роль.
Сыновей Бортала их учителя вооружали палками и выставляли против них раба. Еламан не обращал ни на что внимания, он лишь мчался на врагов, мечтая о том, как бы придушить их. Но каждый раз он падал от ударов. Постепенно все его тело покрылось ушибами и само стало похоже на один, огромный синяк. Прошло время, и он перестал чувствовать боль, его разум, пытаясь не сойти с ума, отключал все, кроме ярости.
Когда человек слишком долго страдает, он начинает привыкать к этому чувству и забывает про все остальные. Трудно говорить, но через год Еламан начал жить только ненавистью.
Его избивали ежедневно. Но каждый раз он вставал вновь, порой удивляя всех. Он выживал, а его кости срастались с поразительной быстротой. Впрочем, сам он этого совсем не замечал, он представлял тот миг, когда он вонзит острие кинжала в тело Бортала.
Дракона он не видел, с тех самых пор, как стал сиротой. Но он знал, что ему придется рано или поздно встретиться с ним. Он боялся его больше всего.
Дракон приходил к нему во сне, где он был всегда таким же огромным, как в тот самый день. В руках у Дракона была огромная сабля, и он искал его, пробивая себе дорогу среди остальных воинов.
Бортал больше не интересовался Еламаном, он, несомненно, видел его, вместе с остальными рабами, на которых тренировались его дети. Но на этом его интерес заканчивался. Его больше волновали успехи своих детей. Он знал, что в следующем походе они будут сопровождать его, и тогда он сам научит их премудростям боя. Всему тому, что он знал сам.
Тем временем, хунтайши