Рарок и Леса. Кае де Клиари
по этому поводу ничего не дал. Муж считал, что всё должно устроиться само, а если не устроится, то это толи позор на его седую голову, толи ещё что-то в этом роде.
Маранта тогда на него сильно разозлилась и спросила – неужели он намерен стоять в стороне, теша себя рассуждениями о "позоре на его седую голову", в то время как с его сыном происходит беда? Или он готов отвернуться от Руфуса, не обращать на него внимания в надежде, что всё само устроится, когда ничего устраиваться не желает, а между тем Руф попросту может погибнуть?
Михал тогда только прорычал что-то нелицеприятное, но толком так ничего и не ответил. Единственным результатом их разговора было то, что Михал стал поглядывать на сына с подозрением. Маранта даже пожалела, что заговорила с ним на эту тему. Муж явно не понимал серьёзности проблемы и переоценивал роль слепого случая в очень деликатном вопросе.
В понимании Маранты если её ребёнок чего-то не умел, то его надо было этому научить, если нуждался в помощи или совете, то ему надо было помочь, а не рассуждать о "позоре на седую голову".
Вот за кого она совершенно не боялась, так это за Василя! Этот мальчик – последний дар Небес, который она получила в своё лоно во время их с Михалом скитаний в поисках непоседливой парочки – Ларни и Стефана. Он был красив, как молодой бог! (Языческий бог конечно, да простит её Инци!) Девушки за ним ходили толпами, и он общался с ними свободно и естественно, так что Маранта давно прикидывала, сколько у неё на самом деле внуков? Неудивительно если найдутся неведомые и нечаянные на стороне.
При этом Василь вовсе не был легкомыслен или недалёк. Не было, наверное, более прилежного ученика из новых у старого священника, а потом и у нового, то есть Руфуса. Ему всё давалось легко и без напряжения. А ещё, такого прирождённого фехтовальщика Маранта не видела уже давно! С ним в этом деле могла поспорить только Леса, но Василь в силу мужской природы был мощнее физически.
А вот здесь крылась загадка. Этих двоих в детстве, вообще, принимали за близнецов, а ведь они на самом деле были дядя и племянница, даром, что родились почти одновременно. Когда эти одногодки, бывшие неразлучными в детстве, стали постарше, то Василь стал походить на Михала, а Леса сразу и на неё – Маранту, и на свою мать – Ларни, но всё равно никто не верил, что это не брат с сестрой.
Леса была старшей в своём поколении, Василь младший в своём. Если Василь светился, как солнышко, то Леса сияла, как луна, но сияла ярко! В ней вообще было много непонятного. Во-первых, глаза, точнее их цвет. Поначалу они были голубыми, потом поменяли цвет на серый, а в один прекрасный момент выяснилось, что цвет у них может меняться в зависимости от настроения девочки. Впрочем, набор цветов, которым каким-то чудом располагала Леса, был ограничен – кроме голубого и серого её глазки могли становиться ярко или серо-зелёными.
Это свойство даже немного пугало. Особенно взволновался Стефан, когда узнал о такой способности дочери. Оказывается, нечто подобное он видел у девушки, по имени