Жизнь после. Степан Витальевич Кирнос
и тут же полился певучий и приятный, словно музыка ангелов, голос:
– Я командир Гвардии Султана, хранитель Стамбула и Земной Ангел Господня, приказываю вам сдаться и сложить оружие, только тогда вас постигнет справедливый суд Его. Вы будите осуждены по делам своим и по мере закона!
У Карамазова нет времени на всяческое рассуждение, он должен действовать моментально, чтобы ещё спасти операцию и дать хотя бы девушке уйти от гнева Султана.
– Эмилия, – воззвал напарник.
– Да? – чуть волнуясь, спросила Эмилия, понимая, к чему сейчас будет клонить бывший инквизитор. – Что же тебе понадобилось?
– Оставайся здесь и охраняй парня.
– Ты уверен? – с дрожащим голосом спросила девушка, явно не желая отпускать мужчину во двор.
– Нам их не удержать, врагов слишком много. Я просто постараюсь выиграть время до прихода помощи, – спокойно ответил Карамазов и перчаткой взялся за аккуратный подборок и позволил себе то, что строжайше запрещалось в Инквизиции, и от чего бы в обморок от глубочайшего удивления упали бы Морс, Эстебано и Верховный Отец.
Под неистовое биение собственного сердца, которое готово было разорвать грудную клетку, под дикое волнение, сковавшее его рассудок и заставлявшее чувствовать пульс в виске, под все сомнения и чёрные мысли, что терзали его сознание, под гнётом сложившейся обстановки, Карамазов позволил себе поцеловать Эмилию. Это был скоротечный, даже неприлично короткий поцелуй, длившийся пару секунд. Иссохшие и исцарапанные временем, грубые как вся планетарная действительность, губы бывшего Верховного Инквизитора коснулись мягких и наполненных жизнью губ девушки.
После чего мужчина тяжело выдохнул, вынул сверкающий клинок и двинулся навстречу судьбе, которая взывала к нему, ждала за порогом разрушенного здания.
Как только Карамазов переступил проход дома, то в ту же секунду, словно в одно движение с идеальной синхронностью была наведена сотня стволов, способных за пару секунд сделать из него просто месиво.
– Ты вышел сдаваться? – по-турецки спросил золотой воитель.
– Нет, – мрачно и на том же языке ответил Карамазов и убрал пистолет в кобуру за поясом. – Я вышел, чтобы сразиться с тобой. – Добавил бывший инквизитор и припустил свой клинок к земле, встав в боевую стойку.
– Что ж, ты не оставляешь мне выбора, – печально сказал великолепный воин и тут же сделал пару движений рукой.
Гвардия Султана вокруг встала в обычный строй, убрав алебарды и расступившись перед содержателем, который вынес Хранителю Стамбула его клинок.
Воин аккуратно взял его и обхватил двумя руками, встав в боевую позицию. В это же мгновение двуручный ятаган засиял на солнце подобно яркой звезде востока. Но этого было недостаточно, и командир Гвардии нажал кнопку на ручке драгоценного клинка. Меч тут же заиграл потоками энергии, что кутали его словно паутина.
– Мой меч – закон, я его хранитель, – сказал золотой воин и пошёл в атаку,