Пиковая дама – червонный валет. Том третий. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский
мира, а пуще страшась мысли, что откровение порвет драгоценную нить связи между ним и Варенькой, он не пытался делать подобных шагов. Кречетов просто брал себя в руки и гнал зудевшую страсть прямодушия, рвавшуюся наружу. «Да, невесело быть между двух огней… А что делать?». Принцип «Я есть Мы» – для него был антитезой. Бич Кречетова – он с простодушием ребенка всякий раз идеализировал женскую красоту.
Воспевание абстрактной любви, кроме восторженного поклонения и медоточивых разглагольствований о ней, ничего не предоставляет человеку… Идеализация конкретного увлечения – это всегда и боль, и переживание, и терзания.
…Алексей, не найдя ничего более уместного, поторопился сказать:
– Изволите приказать, быть чем-то полезным? Я лишь хотел…
– И неправда все… Будьте естественны, mon cher. Wash your hands, the breakfast is ready.3 У меня сегодня для вас plum pudding.4 Ах, ах… Отчего в глазах печаль? – Она старательно закрыла за горничной дверь, щелкнула ключом. – Еще скажите, что прожитые дни без меня были ужасно суровы к вам, что ни час, да? Давайте я поухаживаю за вами. Только уговор: не молчите, любезный Алеша. Развлекайте меня, иначе я буду вынуждена вам отказать в следующем рандеву. Вы принимаете условия?
Алешка с неловкой расторопностью влюбленного поспешно кивнул.
Снежинская упругой поступью прошла к столу, аккуратно расставила чашки. Колыхнувшийся воздух от ее движения вверг в смятение золотые пылинки. Они метались с немым криком, летели кто куда, падали и исчезали… «Жаль, с ними было веселее…».
– Пейте, пейте чай, а то остынет. Пожалуйста, варенье, берите пудинг… Вы любите сладкое, Алеша?
Он благодарно кивнул головой и со смиренной учтивостью подхватил серебряной лопаткой предложенное угощение.
Чай был душистым, пудинг, пропитанный сиропом, таял во рту. Но Кречетов, похоже, ничего этого не замечал. Раздумье его карих глаз тонуло в коньячном цвете чая, тщетно силясь пересчитать четыре чаинки, которые черными жучками вяло ползали по белому дну фарфора.
– Но так нечестно, mon ami. Что это за «Les soupirs de Nicolas»5? Мы так и будем общаться через соломинку наших мыслей? – Барбара иронично дрогнула уголком верхней губки и зачерпнула десертной ложечкой вишневого варенья без косточек.
Алешка не нашелся с ответом, брякнул второпях:
– Я полагаю…
– Вы полагаете, или?…
Она насмешливо и разочарованно посмотрела ему в глаза, словно говорила: «Я нахожусь в вашем обществе третью минуту, а уж страшно устала и со скуки хочу спать».
– Алеша… милый Алешенька, – прерывая его задумчивость, вдруг с тихой сердечностью обратилась она. – Что-то не так? Я хотела, чтобы ты сегодня был весел. – Барбара, как и в прошлый раз, незаметно перешла на доверительное «ты». – Я так старалась. Так готовилась и ждала…
Она говорила все тише, затем смолкла и с настороженным любопытством заглянула ему в лицо.
– Видишь ли. – Алексей открыто посмотрел в ее глаза. – В этой
Мойте руки, завтрак готов (
Сливовый пудинг (
«Вздохи Николая» – одно из названий пирожных (