Друзья и город. Юрий Лойко
хотелось: не то время, не то настроение. Лет ему пока было немного, всего тридцать два. Другое дело, начальство, оно то и дело ко всем придиралось, искало повод уязвить, наказать, оскорбить и даже унизить.
Вечерами Матвей приходил домой без настроения. Ему не хотелось с кем-либо разговаривать, в голове – пустота, а сердце будто бы придавил тяжелый камень. Парень недолго ужинал, садился на диван в единственной комнате, служившей и кухней и спальней одновременно. И вертел в руках предмет, успокаивающий нервы.
Часы на потёртой от времени цепочке. Он гладил пальцами по стеклу, словно пытался дотянуться до стрелок. Они стояли. Часам не меньше века, с двумя циферблатами: секунды, минуты. Чёрные, немного выпуклые по краям стрелки, плавно выгравированные цифры. Как же через них сквозило время!
Время.
Матвею хотелось остановить его, промотать назад и встретиться с родителями, повидать их и сказать много важных слов. Он бы пересмотрел жизнь, поменял род деятельности, пошёл не в тот институт. Парень усмехнулся: какие великие мысли приходили к нему вечерами.
Иногда он прогуливался и как-то наткнулся на свалку на окраине городка, где жил в ухоженном, хоть и старом, фургоне. Матвей долго озирался прежде, чем подойти к свалке. Полицейские не дремали, могли задержать странного прохожего и нудно допрашивать, пока не наступит рассвет нового дня. Матвей прошел бы мимо, если б не знакомые детали.
Робот. Туловище с квадратной головой, разбросанные конечности. Недолго думая, Матвей собрал детали и приволок к дому. Вынес чемоданчик с инструментами и… провозился до утра. В фургоне сработал будильник, Матвей неспешно отложил отвертку и плоскогубцы, выключил назойливый аппарат.
Придя на работу, ни с кем не разговаривал, лишь поглядывал на часы.
Собираясь домой, Матвей знал, что сегодня он включит робота. Сегодня или никогда.
Погода становилась ненастной. В лицо бросался ветер, неся запахи болота и гнили. Поле, на котором стоял фургон Матвея, то тут то там было затоплено. Лужицы, а иногда и целые озера превращались в грязевые ванны и трясины. Войдя в скромное жилище, Матвей переоделся в домашнее и долго не решался включить робота. Он думал, зачем ему всё это нужно. Наконец, коснулся проводов и закоротил нужные. Сначала ничего не происходило, но затем что-то внутри заурчало, закряхтело. Робот шевельнул рукой, согнул три пальца, со скрипом разогнул. На второй руке повторил то же самое. Когда квадратная голова помощника повернулась то в одну, то в другую сторону, Матвей отступил на шаг и поймал себя на том, что не осознает смысл своих действий. Чувство одиночества проникало в сердце глубже и глубже день ото дня, но в секунды пробуждения старой модели робота он стал ощущать одиночество ещё сильнее. Наверное, от того, что приходит конец его спокойным вечерам, которые он принимал за единственно приятные. А приятными он находил их по одной простой причине ‒ один раз Матвей был женат и очень неудачно. Жена оказалась для него настоящим врагом, хотя до свадьбы души в нём не чаяла.
Робот неспешно выпрямлялся, скрипя конечностями и непрестанно вертящейся головой. Напоминал он старика, только вставшего с кровати и решившего сделать первый шаг без костылей. Когда голова остановилась, глаза загорелись слабым огоньком маленьких лампочек и уставились на Матвея.
‒ Привет, ‒ помахал рукой Матвей. ‒ Я починил тебя.
‒ Привет, я починил тебя, ‒ повторил робот.
‒ Хм, ‒ сказал Матвей. ‒ Давай я назову тебя Игорем. Уж очень нравится имя. Был у меня такой друг.
‒ Игорь, ‒ повторил помощник. ‒ Был такой друг.
‒ Тебе незачем повторять. Твой процессор не настроен на слабоумие. Хоть твои модели уже давно и не выпускают.
Игорь не ответил, но выпрямился во весь рост и ударился головой. На потолке осталась заметная вмятина, посыпались куски краски. Матвей не находил нужных слов, а только смотрел на робота. Немая сцена длилась несколько секунд, пока новоявленный гость не присел на диванчик неподалеку и не продавил его до самого пола.
‒ Игорь и Матвей, ‒ сказал Игорь. ‒ Приятно познакомиться. Много слов не сохранилось.
‒ И не только слов, вся жизнь стерлась, ‒ напомнил Матвей. ‒ Я кое-что смыслю в технике, недаром работаю в инженерной компании.
‒ Хм, интересно. Компании, хм.
‒ Да.
‒ И почему я здесь?
‒ Хороший вопрос, ‒ заметил Матвей. ‒ Ты здесь, потому что я нашел тебя на свалке и решил отремонтировать. А почему я это сделал, объяснять не буду, долгая и нудная история.
Робот молчал, озирался по сторонам и скрипел, скрипел, скрипел. Поначалу скрип раздражал Матвея, но очень скоро он к нему привык. За выполнением рутинных задач он стал замечать, как ему мерещится скрип везде, где бы Матвей ни находился. Ему представлялся непрестанный разговор с роботом, словно они были старыми друзьями. И когда кто-то из коллег окликал Матвея и просил что-то сделать, парень никогда не отказывал, но почему-то делал это без малейшего удовольствия. По дороге домой заходил в антикварный магазин, где заглядывался на старинные часы девятнадцатого века. Какая